Теплая река - [2]

Она сидела на крыльце, и с ней был отец. Увидя меня, он встал и пересел на другой стул, оставив мне место между ними. Гретхен подвинула свой стул поближе к моему и положила руку мне на локоть.

— Вы в первый раз у нас в горах, Ричард? — спросил отец Гретхен, повернувшись ко мне лицом.

— Да, сэр, мне совсем не приходилось бывать в этой стороне. Природа здесь очень своеобразная. Впрочем, вероятно, вы сказали бы то же самое, если б вам довелось попасть на побережье.

— Да ведь папа жил в Норфолке, — сказала Гретхен. — Верно, папа?

— Да, я там прожил почти три года.

Он явно не договорил, и мы ждали, что он еще скажет.

— Папа — мастер-механик, — шепнула мне Гретхен. — Он работает в железнодорожных мастерских.

— Да, — продолжал он после небольшого раздумья. — Я побывал во многих местах, но теперь хотел бы навсегда остаться здесь.

У меня уже был готов вопрос: чем именно ему так пришлись по сердцу горы, но тут до моего сознания дошло, что оба они — и он и Гретхен— вдруг как-то странно замолчали. Молчал и я, недоуменно глядя на обоих.

Спустя немного он заговорил снова, обращаясь не ко мне и не к Гретхен, а словно к кому-то четвертому, кого я не мог разглядеть в темноте крыльца. С непонятным волнением я ждал его слов.

Гретхен мягким, бесшумным движением придвинула свой стул еще чуть поближе к моему. Снизу от реки поднимались теплые испарения и окутывали нас, словно защищая от прохлады ночи.

— Когда Гретхен и мои младшие девочки остались без матери, — говорил он едва слышно, наклонясь вперед и глядя куда-то вдаль, за широкую зеленую реку, — когда мы остались одни, я вернулся сюда, в горы. Я не мог оставаться в Норфолке, я не мог жить в Балтиморе. Здесь было единственное место на земле, где мне удалось обрести покой. Гретхен тоскует по своей матери, но никому из вас не понять, что все это значит для меня. Ее мать и я, мы оба родились здесь, в горах, и прожили здесь почти двадцать лет. Потом, когда она покинула нас, я стал переезжать с места на место в безрассудной надежде, что смогу позабыть. Но я ошибался. Да, конечно, я ошибался. Не может человек позабыть мать своих детей, даже если он знает, что никогда больше ее не увидит.

Гретхен тесней прижалась ко мне, и я не мог отвести глаз от ее профиля в четком обрамлении темноты. Река неслышно притаилась внизу, но теплый воздух, поднимавшийся оттуда, все время напоминал мне о ней.

Отец Гретхен еще больше наклонился вперед, руками упершись в колени и словно высматривал кого-то на дальнем берегу реки, на вершине горы, вздымавшейся над нею. Луч света из приоткрытой двери лег поперек его лица, и немигающие глаза заблестели. Две слезы, точно осколки звезд, скатились по щекам, обожгли задрожавшие руки и исчезли.

Но вот он встал, по-прежнему не говоря ни слова, и направился к двери. Его огромная тень накрыла нас с Гретхен, когда он на мгновенье задержался на пороге. Я оглянулся на него, но мой взгляд скользнул мимо, а в следующее мгновение он уже скрылся в доме.

Гретхен еще тесней прижалась ко мне, стискивая пальцами мою руку, и стала водить щекой по моему плечу, словно хотела стереть с нее что-то. Шаги отца постепенно затихали в доме и скоро затихли совсем.

Где-то внизу, в долине, промчался над рекой скорый поезд, лязгом и свистом прорезав ночную тишь. Замелькали в темноте освещенные окна, заплясали, точно огни северного сияния, отсветы на широкой зеленой реке, и звенящее эхо стального грохота раскатилось по громадам гор.

Гретхен дрожащими руками стиснула мою руку.

— Ричард, зачем ты приехал сюда, ко мне?

Голос ее потерялся в последних отголосках звенящего металлического эхо.

Я обернулся к ней, думая встретить ее взгляд, но она смотрела не на меня, а куда-то вниз, в долину, где катила свои теплые воды река. Она знала, зачем я приехал, но хотела услышать это от меня.

А я теперь уже не знал, зачем я приехал. Мне нравилась Гретхен, и я желал ее, как никогда не желал ни одной женщины. Но я уже не мог сказать, что я люблю ее, теперь, когда я услышал, как говорил о любви ее отец. Услышав, как он говорил о матери Гретхен, я пожалел, что приехал. Я знал, что Гретхен готова отдаться мне, потому что она меня любит, но мне нечего было дать ей взамен. Она была красива, очень красива, и я желал ее. Так было раньше. Но теперь я знал, что никогда больше не смогу подойти к ней с теми мыслями, с которыми я сюда ехал.

— Зачем ты приехал, Ричард?

— Зачем?

— Да, Ричард. Зачем?

Я закрыл глаза, но все так же мерцала передо мной звездная россыпь огней в долине, и все так же веяло теплом с реки, струившейся внизу, и так же ласково было прикосновение пальцев Гретхен к моей руке.

— Скажи мне, Ричард, скажи, зачем ты приехал.

— Не знаю, зачем, Гретхен.

— Если бы ты любил меня так, как я тебя люблю, Ричард, ты бы знал.

Пальцы ее дрожали в моей руке. Я знал, что она меня любит. Я в этом не сомневался с самого начала. Гретхен любила меня.

— Может быть, я напрасно приехал, — сказал я. — Да, это была ошибка, Гретхен. Не надо было мне приезжать.

— Но ведь это только на один вечер, Ричард. Завтра рано утром ты уедешь. Неужели ты в самом деле жалеешь, что приехал даже на такое короткое время?