Теперь я твоя мама - [25]

Мне исполнилось двадцать восемь, когда я познакомилась с Ричардом на вечеринке. Спустя два года мы были помолвлены. Он был исключительно гибким человеком с серьезными амбициями. Карьера в финансовой области позволяла ему носить костюмы в тонкую полоску и не выглядеть при этом глупо. Что я могу сказать о наших отношениях? Они были безопасными и постоянными, Ричард был пылким любовником, который терял терпение, только если я вспоминала о детях.

– У нас будет масса времени, когда мы поженимся, – говорил он, когда я поднимала эту тему.

Но мне хотелось ребенка. Я чувствовала, как уходит время. Короткое помешательство после смерти матери, когда я с головой ушла в секс, теперь казалось чужим кошмаром, но воспоминания о том, что случилось после, невозможно было уничтожить.

Не говоря Ричарду ни слова, я перестала пить противозачаточные. Прошел год, надежда слабела с каждым месяцем. Мой гинеколог посоветовала привести его, чтобы провести несколько исследований. Меня разрывали сомнения, и когда мне все-таки удалось собрать волю в кулак и сознаться, он внезапно пришел домой с шампанским и розами. Ему предложили повышение и перевод на три года в штаб-квартиру в Нью-Йорке.

– Мы назначим дату свадьбы и проведем медовый месяц в Нью-Йорке. Никаких детей! – Он погрозил мне пальцем. – Нью-Йорк – не место для детей. Мы заведем их, когда вернемся в Дублин.

Пока мы составляли списки приглашенных на свадьбу, заказывали номер в отеле и церковную службу, я все больше падала духом. Как это описать? Внутри все сжималось, мысленно я все больше отдалялась от его любви, физически – от его прикосновений, от всего, что он планировал для нас в будущем. Потом настало время уходить, и я сделала это без колебаний и сожаления. Я съехала от него. Удивительно, как мало у меня было вещей.

Мириам предложила мне работу и, когда собеседование подошло к концу, пригласила на обед к себе домой, прежде чем я отправлюсь назад в Дублин. Я ехала за ней около мили. Она притормозила возле серого дома, где жила Филлис Лайонс с матерью, и резко свернула в узкую аллею. Она порядком заросла травой, но было видно, что машины здесь все-таки время от времени ездят. Полуразрушенный особняк был почти полностью скрыт за живой изгородью. Дорожные насыпи, поросшие травой, пылали ярко-алыми маками, наперстянками и островками гвоздик. Аллея резко шла в гору, и наконец мы доехали до кедров, обступивших особняк. Серые известняковые стены плавно переходили в каменистый пейзаж. На столбе красовалась табличка с надписью «Рокроуз».

Я влюбилась в Рокроуз, как только увидела его. А может, это все Дэвид, который заставил мое сердце биться быстрее. В любом случае на мгновение мне захотелось владеть всем, что я там увидела. На Дэвиде были шорты и майка, на ногах потрепанные кроссовки, на голове бандана. Он играл с маленьким мальчиком, гоняясь за ним по саду и явно притворяясь, что не может его догнать.

Я остановила машину около низкой каменной ограды, которая опоясывала сад, вышла и какое-то время смотрела, как Дэвид усаживает мальчика себе на плечи. Он выглядел совсем юным, словно подросток, слишком молодым для отца. Поэтому я предположила, что это чей-то сын, но Мириам представила мне мальчика как своего внука.

– Сюзанна.

Дэвид опустил мальчика на землю и медленно произнес мое имя, словно хотел его запомнить. Его лицо блестело от пота. Потом он взял меня под локоть, чтобы проводить в кухню, и я почувствовала, что от него исходит легкий мускусный аромат юности.

Длинный деревянный стол выглядел так, словно за ним ели многие поколения. То же впечатление складывалось от шести крепких стульев и высокого комода. Возле стены стоял диван, мягкие и упругие подушки которого дали мальчику отличную возможность попрыгать на них, словно на батуте. Открытое окно выходило в сад. На подоконнике стоял кувшин с полевыми цветами.

Мириам разложила по тарелкам рагу «Беф бургиньон» из большой глиняной супницы. Дэвид ел с аппетитом, макая в соус кусочки хрустящего хлеба. Он отламывал хлеб и давал его сыну. К тому времени я уже точно поняла, кем он ему приходится. Джои было три года от роду, и он был очень похож на Дэвида: те же темно-карие глаза и темно-русые волосы, высокий широкий лоб, легкая усмешка.

Три резких гудка прозвучали словно гром среди ясного неба. Джои вздрогнул и посмотрел на отца. Возле ворот остановился голубой автомобиль. За рулем сидела женщина с длинными черными волосами. Она снова нажала на клаксон.

– Ну, нам пора, малыш.

Дэвид поднял сына со стула и взъерошил его волосы. Потом отнес Джои к воротам и отдал женщине. Назад он вернулся быстро и тут же пошел на второй этаж, извинившись и сказав, что ему нужно сделать несколько звонков.

– Молодые люди, – вздохнула Мириам, – так легкомысленно относятся к собственному счастью. Какое-то время после рождения Джои они пытались наладить отношения, но из общего у них остался только сын. Коррин связалась с местным плотником, и они решили перебраться в Канаду.

Мириам также вскользь упомянула о том, что они никак не могли решить, у кого останется ребенок. Дело даже не дошло до суда, поскольку отец-одиночка, которому только недавно минуло двадцать лет, не имел никаких шансов получить право опеки.