Теперь всё изменится - [3]

Шрифт
Интервал

Растраченная заначка
овечка за ней овечка за ней овечка
2016

«И когда у тебя будут дети…»

И когда у тебя будут дети,
У которых не будет ни одного моего гена,
Я, наверное, стану самым счастливым человеком на свете,
Это звучит офигенно
Я бы мог и сейчас назвать себя таковым,
Быть со всем миром на «ты» и каждому братом,
Если бы мы с тобой по-прежнему были на вы,
Если бы я не говорил с тобою сейчас,
как будто ты еще рядом
Если б я просто – а ты-то можешь? – поверить мог,
Что у твоих детей моих генов вообще не будет,
Я бы стал абсолютно по-хорошему одинок,
И доволен тем, что меня по ночам
младенческий крик не будит
И не знаю, кому этот ультиматум, но ты запомни:
Я один выбираю город, куда убежать, и я
В толк не возьму, что мне делать в городе,
Где тебя больше нет, и что мне
Делать в городе, где есть кто-то,
Кого так легко принять за тебя
Но мне видится четко: город
        из тумана вышел, тем более,
Что пейзаж как будто разглажен,
        потому что воздух разрежен
И я верю, что снова смогу быть
        тревожно-счастлив у этой колии,
И клянусь быть предельно уважен,
        исключительно обережен
2013

Р. Ш.

мимо гуляли
друг к другу не подходили
поскольку точно знали
что друг другу не подходили
и вряд ли вообще
кому-нибудь подойдем
давай хоть походим кругами
под одним и тем же дождем
на двоих девятнадцать лет проебанных
четыре кота
три высших
два общих бывших
одна пустота за ребрами
ни одного зонта
2016

«Что за угода далекие города…»

Что за угода далекие города
Будто тебя и не было никогда
Что порвалось граница пунктирным швом зашивает
Кто на порез не дует у тех быстрей заживает
Будто свернулось время не по твоей вине
Будто приснился дом где посуда в раковине
Где полотенце линялое смятый дверной крючок
Кто и к кому шел в гости о том молчок
Парных ключей траектория в вызубренном замке
О выключателе бывшем память в самой руке
Здесь придержать чтоб не хлопнуло там прижать
Чем обустроенней быт тем легче потом сбежать
Не оптимальные полки с витриной под соли для ванн
Не королевская спальня и плюс гостевой диван
Только торчащие гвозди да известковый налет
И скрип пружин под фанерой выдохнуть не дает
Место где так ценились уют тепло и обед
Где каждый день одерживались десятки малых побед
Трещины щели пятна цемента трубы сквозняк
Вот что не растворится не выведется никак
Хочется дуть и трогать и раздвигать порез
Хоть у дверей потереться просто вдохнуть подъезд
Вот для чего города границы станции поезда
Чтобы не возвращаться в Дом
        которого не было никогда.
2011

«спать и домой никогда не пора…»

спать и домой никогда не пора
ты тут меня не учи
видишь подушек и сумок гора
это мои кирпичи
плед моя крыша сапог дымоход
лунным бетоном залит
там у меня никогда не пройдет
здесь ничего не болит
2013

«в первую секунду страдаешь что не можешь остаться…»

в первую секунду страдаешь что не можешь остаться
во вторую секунду забываешь что такое страдаешь
в третью секунду забываешь что такое секунда
по душе не плачьте – ей ни к чему поминки
не вспоминайте ни чаще ни реже
не говорите ни хуже ни лучше
плачьте по телу –
ему кранты
а по душе не плачьте –
ей-то теперь что за дело
для нее ничего не значат цифры сорок и девять
для нее ничего не значат веники и цветы
она уже все забыла
пока летела
2008

«Кажется, этим поездом вечером все уезжают…»

Кажется, этим поездом вечером все уезжают
В кассе билетов много, но не на те поезда
Встретимся завтра на месте – все тебя утешают
Только никто не скажет, где это и когда
Всех посадив покладисто на этот веселый поезд
Ты в ожидании поезда приобретаешь сок
И про себя повторяешь – поздно, бесценный, поздно
Радости торта не чувствуешь, успев на последний кусок
Пятна махровых скверов, улиц косые ленточки
Птицы на юг улетают с тонущего корабля
Все воробьи и голуби делятся, как одноклеточные
Ты никогда не видел яиц и гнезд воробья
2008

«Вернись ко мне, пока не попустило…»

Вернись ко мне, пока не попустило
Я все тебе заранее простила
И все, чего тебе не додала
Отдам, разоружившись догола
И этим королевством захудалым
Правь мирно, не сдавай его вандалам
Нетяжек труд, оно невелико
Вернись, пока ушел недалеко
Я столько дней тебя в себе растила
Вернись ко мне, пока не отпустила
Пока не перешел в другой режим
Пока не стал ни другом, ни чужим
Что все стряслось и все ушло в потерю
Не говори мне, я тебе не верю
И за тобой, в затылок чуть дыша
Душа моя
и ты моя душа
2007

«Шли на край света дошли до первого поворота…»

Шли на край света дошли до первого поворота
Нет ничего нелепей чем эти игры в одни ворота
когда один на другого смотрит разинув рот
Но и у него самого есть кто-то
Готовый опуститься до приворота
Сядь и помедитируй на сад камней
прилетевших в твой огород
Можно отринуть былое
Выпустить в небо птицу
И распахнуть двери
Новой навстречу эре
Перевернуть страницу
Но все равно закладка лежит
Любимая клетка снится
Передает привет
Неоспоримый факт того
что я больше в тебя не верю
Не означает того
что тебя нет
2015

«Господи, хорош со мной играть…»

Господи, хорош со мной играть
Извлеки мне сердце и погладь
Нам сегодня показали радость
Радуга стояла над водой
Обернусь – а ты стоишь седой
И в глазах малиновая адость
Нет-нет-нет, дружище, нет-нет-нет
Не надейся, я тебя не брошу

Рекомендуем почитать
Говорящая ветошь (nocturnes & nightmares)

Игорь Лёвшин (р. 1958) – поэт, прозаик, музыкант, автор книг «Жир Игоря Лёвшина» (1995) и «Петруша и комар» (2015). С конца 1980-х участник группы «Эпсилон-салон» (Н. Байтов, А. Бараш, Г. Кацов), в которой сформировалась его независимость от официального и неофициального мейнстрима. Для сочинений Лёвшина характерны сложные формы расслоения «я», вплоть до погружения его фрагментов внутрь автономных фиктивных личностей. Отсюда (но не только) атмосфера тревоги и предчувствия катастрофы, частично экранированные иронией.


Слава героям

Федор Сваровский родился в 1971 году. В 19-летнем возрасте эмигрировал в Данию, где получил статус беженца и прожил шесть лет. С 1997 г. снова в Москве, занимался журналистикой, возглавлял информационно-аналитический журнал «Ведомости. Форум», затем работал в издательстве «Paulsen» и журнале «Esquire». В 2007 г. выпустил первую книгу стихов «Все хотят быть роботами», вошедшую в шорт-лист Премии Андрея Белого и удостоенную Малой премии «Московский счёт» за лучший поэтический дебют. Далее последовали сборник «Все сразу» (2008, вместе с Леонидом Швабом и Арсением Ровинским) и авторская книга «Путешественники во времени» (2009, также шорт-лист Премии Андрея Белого)


Ваш Николай

Леонид Шваб родился в 1961 г. Окончил Московский станкоинструментальный институт, жил и работал в Оренбурге, Владимире. С 1990 г. живет в Иерусалиме. Публиковался в журналах «Зеркало», «Солнечное сплетение», «Двоеточие», в коллективном сборнике «Все сразу» (2008; совместно с А. Ровинским и Ф. Сваровским). Автор книги стихов «Поверить в ботанику» (2005). Шорт-лист Премии Андрея Белого (2004). Леонид Шваб стоит особняком в современной поэзии, не примыкая ни к каким школам и направлениям. Его одинокое усилие наделяет голосом бескрайние покинутые пространства, бессонные пейзажи рассеяния, где искрятся солончаки и перекликаются оставшиеся от разбитой армии блокпосты.


Пока догорает азбука

Алла Горбунова родилась в 1985 году в Ленинграде. Окончила философский факультет СПбГУ. Автор книг стихов «Первая любовь, мать Ада» (2008), «Колодезное вино» (2010) и «Альпийская форточка» (2012). Лауреат премии «Дебют» в номинации «поэзия» (2005), шорт-лист Премии Андрея Белого с книгой «Колодезное вино» (2011). Стихи переводились на немецкий, итальянский, английский, шведский, латышский, датский, сербский, французский и финский языки. Проза печаталась в журналах «Новый мир» и «Новые облака», рецензии и эссе – в «Новом мире» и «Новом литературном обозрении».