Теперь ты — моя жена - [24]

Теплое звучание, какой-то необычно ласковый тон, каким Брюс обращался к ней, а также его преисполненный нежности взгляд радовали, но одновременно и пугали девушку.

Идущий рядом и прижимающий ее к себе, Брюс слегка наклонился, чтобы ближе увидеть ее глаза. В эту светлую лунную ночь темные глаза молодого человека казались еще более черными, в то время как зубы воспринимались еще более светлыми и блестящими, чем днем. В ночном парке ощущение его мужественности было томительным и немного страшным.

Ах эта звездная и лунная ночь! Она чудесным образом усиливала все контрасты. Так, Джойс просто физически ощущала теперь еще более возросшую слабость и с внутренним трепетом думала о силе своего спутника.

Меж тем Брюс ожидал ее ответа. Он повторил:

— Скажи, могла бы ты пойти на такое? Могла бы лгать только ради того, чтобы добиться своего?

— Ну я…

Что она могла сказать? Наверное, лучше всего в этой ситуации было промолчать. Так она и сделала. И из затруднительного положения ее вывел сам Брюс, тесно прижав к себе, бегло поцеловав в висок и решительно произнеся:

— Нет, детка, ты на такое не способна. Ты не смогла бы лгать никогда. Твои глаза моментально выдали бы тебя. Даже если бы твои губки и попытались сказать неправду, твои зеленые глаза в любом случае опровергли бы ее. Твои глаза говорят только правду. Они не могут лгать…

Джойс опустила голову и принялась внимательно разглядывать кончики своих туфель.

Девушке казалось, что она еще ощущает на своем виске приятное тепло больших и влажных губ Брюса Мелвина. А тот продолжал говорить:

— Да, Дорис умеет лгать. При этом лгут практически безукоризненно как ее очаровательные черные глаза, так и милые красные губы. Эта девушка способна, весело посмеиваясь, незаметно опустить нам в чашки изрядные дозы наркотика, способного отключить нас надолго. Все это она проделает, не опуская глаз, поддерживая беседу и зная наверняка, что в результате мы проваляемся в своих постелях как бревна, по крайней мере до середины следующего дня. Уверен, ты бы никогда не пошла ни на что подобное.

— О нет, никогда, — подтвердила девушка.

Пока Брюс Мелвин говорил о Дорис, Джойс невольно подумала о своей не очень благовидной роли во всей этой истории и попыталась по возможности оправдать Дорис.

— Но Брюс… — начала она.

— Что?

— Почему ты так уверен во всем этом?

— Да ни в чем я не уверен. Не исключается, что это просто мои домыслы. Может быть, те обстоятельства, в которых я сейчас оказался, заставляют меня думать подобным образом. Но в любом случае меня радует, что ты не пила кофе. Мне приятно, что сейчас мы тут с тобой вдвоем, что мы идем вот так по этой дороге, ведущей к озеру.

— Так мы действительно идем к озеру?

— Ну да.

Тут Джойс вспомнила кое о чем. И эти воспоминания причинили ей боль. Эта боль отозвалась в какой-то точке ее тела, которую она ни за что не смогла бы локализовать. И боль эта непроизвольно вырвалась в громком возгласе:

— Мы идем туда, где ты был с Дорис?

Брюс Мелвин от неожиданности остановился. Его рука, до того покоившаяся на талии девушки, соскользнула вниз. Молодой человек не сразу нашелся что ответить.

Но в следующий миг рука вернулась на место и крепко прижала Джойс к сильному мужскому торсу. От неожиданности девушка вскрикнула.

— Что ты делаешь?

— Тихо! — прошептал Брюс.

— Брюс…

— Ты можешь тише?

— Да что случилось? — не могла понять Джойс.

— Кажется, я услышал что-то вроде треска сучка под ногой.

Девушка напряглась, вслушиваясь в тишину парка.

— Так что это был за треск? — переспросила девушка, приближаясь к Брюсу.

В этот момент она четко осознавала, что крепкая мужская рука на ее талии способна успокоить ее и разогнать страхи.

— Не знаю, — проговорил Брюс. В его голосе звучала насмешка, а в глазах стоял смех.

Видя, что молодой человек наблюдает за ее реакцией, Джойс внезапно поняла, что он просто забавляется. На сей раз девушка не смогла сдержаться:

— Да ты просто монстр! Немедленно отпусти меня! Я тебе говорю, убери свою руку!

— Ну что ты, детка, что ты!

— Я тебе не Дорис Риган!

Джойс напряглась и начала бить его кулачками по груди. В этот момент она испытывала к нему почти что ненависть. Она не глядя наносила удары, задыхаясь от своего бессилия. Потом пустила в ход свои довольные острые ногти, вонзая их в ткань рубашки и инстинктивно понимая, что для широкой груди Брюса удары ее кулачков не более неприятны, чем удары крыльев бабочки.

Брюс Мелвин только крепче сжал ее талию. Внезапная ярость, охватившая девушку, лишь веселила его. Нет, он не смеялся, но в его глазах плясали чертики.

— Послушай, Джой, успокойся… Я никогда не смог бы спутать тебя с Дорис Риган… Ты же у нас очаровательная детка, милая детка… Ну успокойся.

— Брюс…

Наконец Джойс немного успокоилась. Ее кулаки, которые все еще продолжали бить Мелвина в грудь, наносили теперь столь слабые удары, что они скорее напоминали ласковое поглаживание. Злость девушки постепенно улетучивалась.

— Так что, Джой?

Нанеся последний символический удар, Джойс посмотрела ему в глаза. Они были совсем рядом, совсем близко.

Джойс вдруг забыла о своем желании причинить боль Брюсу. Забыла она и о том, ради чего оказалась в этом парке и в этом замке. Она забыла вообще обо всем, кроме этого мужчины, который держал ее в своих объятиях. Она жила в эти мгновения лишь своими чувствами. Она ощущала тепло его сильного тела и теперь уже не хотела более отстраняться от него. Более того, у нее возникало все более сильное желание прижаться к нему как можно теснее и ни о чем более не думать. Подняв глаза, она заметила, что Брюс смотрит на нее, и на его губах играет улыбка, ласковая и немного ироничная.