Теперь или никогда - [6]

На ночь глядя соваться в райончик, где располагался «Кречет», означало сильно рисковать головой и задницей, но бывший тив не робкой дюжины уродился. По дороге туда его безуспешно попытались ограбить, а в остальном без приключений обошлось. Господин подавальщик выслушал внимательно, обещал передать куда следует, но особенно сильно не заинтересовался. Разочарованный Удэйз поплелся обратно и застал в комнатенке Ланистира Дорра кровавый натюрморт. Кто-то тщательно перевернул вверх дном обиталище несчастного мошенника, а ему самому перерезал горло. Аккуратно так, от уха до уха. Профессионально.

Предвечного бывший тив благодарить не стал, а хвалить Локку или Морайг еще не научился, поэтому молча помянул новопреставленного покойничка стаканом самогона в ближайшей подворотне и направил свои стопы в те места, где беглый казнокрад мог хранить ценные вещицы, то бишь к его любовницам – таким же пройдохам, как и сам Ланистир. С ними Удаз церемониться не стал. Избил и отобрал все, что нашел.

Манускриптом в традиционном понимании эту толстую тетрадь назвать было сложно. Судя по качеству и выделке бумаги, а также дате, стоявшей на титульном листе, писали в нее еще при императрице Лэнсилэйн, а то и раньше – во времена Завоевания диллайн.

«Писано посвященной Глэнны, хранительницей Аслэйг эрн-Акэлиэн», – значилось на титульном листе. И это все, что бывший тив сумел прочитать, и то благодаря мамаше, которая из-под палки заставляла учить староролфийский. Остальное содержимое тетрадки и впрямь было зашифровано. Опять же, не будь Удаз бывшим тивом, не упади он с заоблачных высот эсмондской иерархии, то ни за что не узнать ему божественных знаков Предвечного, которые неведомая Аслэйг эрн-Акэлиэн не поленилась подробно зарисовать в своем… трактате. Да, пожалуй, именно так его и следовало называть, решил Удаз.

Искать посланцев графа Эска бывший тив не стал. Кто знает, может быть, это они и прикончили Ланистира. Не исключено также, что поработали конкуренты Эска. Чем змей не шутит?

Поэтому Удэйз ир-Апэйн спрятал тетрадочку за пазуху и вернулся к Маме Муре весь такой покаянный и смиренный. Прямо хоть бери и образ святого с него рисуй. Очи раскосые долу, брови домиком, губки скобочкой – пожалейте меня, горемычного. На три сребрушки выбрал у разносчицы свежую пышную розу и тем самым купил если не прощение, то снисхождение многоопытной женщины.

– Знаешь, пес ролфийский, как меня подмазать, – мурлыкнула басом Мама Мура и прижала блудного маньяка к монументальной груди, но предупредила: – Еще раз мою девку сильнее обычного притопишь – вышвырну на улицу и забуду, как звать. Понятно?

Удаз неискренне поклялся себя блюсти. И как ни странно, сдержал обещание. Он забился в свою комнатушку под самой крышей и до утра писал отчет своему куратору. Старался так, что аж пар из ушей шел. Не упустил ни единого момента, тщательнейшим образом перекопировал первую страницу злополучной тетрадки-манускрипта, но сам документ решил пока попридержать. На тот случай, если его отчетом заинтересуются всерьез. Опыт истового служения Эсмонд-Кругу подсказывал бывшему тиву, что без небольшой страховки не обойтись даже в отношениях с новыми… сородичами. Пусть тетрадочка пока полежит в конторке Мамы Муры, подождет своего часа. Она кушать не просит, верно же? Примерно так рассуждал Удаз, отправляя посыльного мальчишку с заветным письмецом к господину Глири – помощнику военного атташе посольства Ролэнси в Эббо. А потом пришли судебные исполнители, предъявили ордер и под белы рученьки отвели господина ир-Апэйна в долговую тюрьму. Под единодушный рев девиц, естественно. Плакала даже пострадавшая от маньяка Нахиэ – девушка чувствительная и очень недалекого ума.

В подвалах, в которых располагалось узилище злостных должников, можно было запросто сгнить заживо, но там, по крайней мере, регулярно кормили, а такой ловкий игрок, как бывший тив, запросто мог облегчить себе положение небольшими, но приятными выигрышами у надзирателей. Чем Удаз и занимался в течение следующего месяца. Затем к нему явился лично господин Глири. Верно, дал взятку дежурному, чтобы увидеться с заключенным. Удаз даже глаза протер, когда из вечного полумрака коридора явилось эдакое светлое облако – в светло-сером фраке и жемчужном жилете ролфийский дипломат смотрелся нереально, как шурианский призрак.

– Как поживаете, ир-Апэйн? – полюбопытствовал нежданный визитер, прикрывая нос платочком.

Вонь здесь стояла прямо-таки убийственная и зимой, и летом, но осенью – особенно едкая почему-то.

– Замечательно, – буркнул Удаз.

– А я к вам с хорошими новостями, – решил окончательно обрадовать его гость.

– Хм… Например?

– Ваше послание кое-кого заинтересовало, и делу будет дан ход, – доверительно сообщил куратор.

– Я счастлив. А со мной что будет?

Как-то непохоже, чтобы шпион-ролфи торопился вызволить узника.

– А вы, милейший ир-Апэйн, еще немного посидите здесь. О! Не смотрите на меня разъяренным зверем. Это не я ввел вас в столь крупные расходы. И мне неоткуда взять нужную сумму, придется дожидаться, когда ее нам предоставят из казны. Это займет несколько месяцев, но вам не о чем беспокоиться. Сидите здесь спокойно и наслаждайтесь.