Теория зла - [17]

– Там, наверху, у нас мансарда, – сообщила госпожа Уолкотт. – Вначале мы приберегали ее для детей, но дети у нас так и не появились. Мы все время собирались ее сдать, но потом Артур устроил там мастерскую. Они с Роджером затворялись наверху и, бывало, не показывались до вечера. После муж заболел, и мальчик тотчас же перестал к нам ходить – как отрезало. Артур оправдывал его, говорил, мол, все подростки немного бессердечные и Роджер это не со зла. И потом, он и так каждый день видит, как угасает мать, от него ли требовать, чтобы он посещал еще одного умирающего, пусть даже единственного друга, который у него остался. – Женщина вынула из кармана халата замусоленный платок и вытерла слезу, появившуюся у краешка глаза. Потом скомкала платок и зажала в кулаке, на случай если опять понадобится. – Но я уверена, что Артур очень переживал. Думаю, в глубине души он все надеялся, что Роджер снова переступит этот порог.

– Значит, ваши отношения на этом прервались, – заключила Мила.

– Нет, – возразила госпожа Уолкотт, даже как-то удивившись. – Минуло полгода после смерти мужа, Роджер даже на похороны не пришел. И вдруг однажды утром, совершенно неожиданно, появляется у меня в дверях. Спрашивает, можно ли подняться в мансарду, завести часы. С того дня у него вошло в привычку туда являться без спроса.

Мила невольно посмотрела наверх:

– Туда, в мансарду?

– Конечно, – подтвердила старуха. – Приходил со школы, сразу бежал к матери, обихаживал ее и, если ей больше ничего не требовалось, поднимался ко мне в мансарду и часами там сидел. Продолжал это делать, даже когда устроился на работу счетоводом, но с какого-то момента я больше ничего не слышала о нем.

Мила поняла, что речь идет о моменте исчезновения.

– Из вашего рассказа следует, что, если не считать матери, вы видели его чаще всех в нерабочее время. Но к властям обратились не вы. Простите, но вас не удивило, что Роджер больше не приходит?

– Он входил и выходил сам по себе. В мансарду можно подняться только по внешней лестнице, так что мы порою даже и не пересекались, – отвечала женщина. – Он был тихий, молчаливый, но, странное дело, я всегда знала, когда он наверху. Трудно это объяснить… Чувствовала, и все. Ощущала его присутствие в доме.

Мила подметила какое-то смятение во взгляде и на лице пожилой дамы. Боится, что ей не верят, думают, что выжила из ума. Нет, что-то еще. Неприкрытый страх. Мила наклонилась к ней, взяла ее за руку:

– Госпожа Уолкотт, признайтесь честно: в последние семнадцать лет у вас возникало чувство, что Роджер здесь, с вами?

Глаза женщины наполнились слезами, но она, выпрямившись и крепко сжав губы, пыталась их сдержать. Потом кивнула энергично, решительно.

– Если вы не возражаете, я хотела бы осмотреть мансарду.

10

Противоугонная сигнализация, которую Мила слышала, когда заезжала в квартал, все еще орала вдалеке.

Поднимаясь по ступенькам внешней лестницы, ведущей в мансарду, Мила инстинктивно потянулась к рукоятке пистолета. Не то чтобы она верила, будто перед ней предстанет Роджер Валин собственной персоной, но реакция старой госпожи Уолкотт на ее последний вопрос заронила некоторые опасения. Конечно, это могли быть бредовые измышления одинокой пожилой женщины, но опыт подсказывал Миле, что страхи никогда не бывают беспочвенными.

Очень может быть, что в дом и правда заходил гость, молчаливый, а главное, нежеланный.

Второй раз за день Миле довелось обыскивать чужое жилище. Рано утром – дом Коннеров, где в кладовке обнаружилась девочка-привидение. Теория вероятности подсказывала, что на этот раз вряд ли так повезет, хотя кто его знает.

Дверь мансарды была заперта, но госпожа Уолкотт дала ей ключ. Пока Мила возилась с замком, сирена противоугонного устройства все вопила и вопила: то ли назойливое предупреждение, то ли наглая насмешка.

Мила взялась за ручку двери и повернула ее, все же на что-то надеясь. Помимо ожиданий, дверь не заскрипела, а отворилась с легким вздохом. Квартирка, открывшаяся ей, простиралась между скатами крыши. Ларь, ветхая кровать, матрас с которой был снят и стоял, свернутый, в углу; кухонька с двумя газовыми конфорками и крохотный туалет, встроенный в стенной шкаф. В отдалении луч света из слухового окна падал на рабочий столик, стоящий у стены, а над ним на стене виднелась небольшая витрина, вся покрытая пылью. Мила сняла руку с пистолета и медленно вошла, чуть ли не кожей ощущая, что вторгается в чье-то личное пространство.

Скорее, убежище, поправила она себя.

Никаких признаков того, что Роджер Валин заходил сюда. Все здесь казалось неподвижным, нетронутым на протяжении лет. Мила присела за рабочий столик. К одному из углов был привинчен зажим, над столиком – круглая лампа на гибком штативе, под ней – увеличительное стекло. Мила окинула взглядом миниатюрные инструменты, разложенные в безупречном порядке. Узнала отвертки и пинцетики, маленький ножик, чтобы вскрывать корпус часов, и лупу часовщика. Коробочки, полные винтиков и шестеренок. Подушечка для монтажа, деревянный молоток, масленка. И другие высокоточные инструменты, которых она не знала.

Если бы не проклятая сирена, которая никак не утихала, Милу охватил бы покой, исходящий от этих предметов. Она подняла глаза на витрину прямо перед собой. Там, на двух полочках, была выставлена коллекция часов господина Уолкотта.