Теория войн - [13]

1825 год – восстание декабристов и одновременно начало Политического периода (1825–1837), максимально критического для Западного цикла. К власти приходит Николай I, один из самых злополучных властителей в истории России, Николай Палкин, как его многие называли. С самого начала ему пришлось заниматься максимально противоестественным для власти делом – усмирять властвующий класс, опору самодержавия – дворян. Все управление государством он пытался замкнуть на себя, превратить всех в послушных исполнителей своей воли, создав гигантский аппарат собственной канцелярии, оттеснившей все прочие органы управления (Сенат, Госсовет, Кабинет министров). Впрочем, политическая жесткость периода смягчалась мутной необязательностью первой фазы.

Николай решительно ворвался во вторую фазу (1837–1873), проведя мощнейшие финансовые преобразования (реформа Канкрина). Это был его звездный час, точнее, звездное 12-летие, но уже в Идеологическом периоде (1849–1861) ему совсем нечего было делать; неплохо разбираясь в экономических процессах, идеологически император был пуст. И сразу все посыпалось: государство оказалось никуда не годным, император расстроился и умер в самый разгар Крымской войны. Расхлебывать пришлось Александру II, который завершил войну хоть и с некоторым уроном, но сохранил лицо, подведя страну к величайшему рубежу, а именно к отмене крепостного права в 1861 году.

Политический период (1861–1873), который должен был стать одной из промежуточных ступеней в развитии страны, затянулся на долгие 32 года, аж до 1893 года. Ведь внутри Идеологической лакуны (1861–1905) почти все внимание уделялось именно внутреннему противостоянию (политика). В 1873 году вроде бы начинается Экономический период, Россия впервые присоединяется к мировому экономическому кризису. Но все перечеркивает скрытая от взора Имперская революция 1881 года.

Глава 6 ЧЕТВЕРТАЯ РОССИЯ (1881–2025)

Этот Имперский цикл посвящен индустриализации и технократизации России, замене крестьянского населения на промышленное, созданию лидирующего технократического класса взамен военной аристократии. В идеологическом смысле Россия впервые в своей истории выходит на уровень абсолютного новаторства, ей предстоит создавать новую мировую идеологию, которая приведет к новой, беспрецедентной шкале общечеловеческих ценностей. При сохранении форм, найденных Четвертой Англией, будет открыто принципиально новое содержание.

После, прямо скажем, неудачного входа в Западный ритм (1801–1873) Россия возвращается к хорошо известному ей Имперскому пути. Отчего произошло отторжение русским телом Западной крови, можно рассуждать очень долго: тут и неподготовленность народа к политической активности, и позор Крымской войны, нежелание уступить рычаги управления страной экономическим структурам… А может быть, просто шла подготовка к так называемому Центральному эпизоду?

Попав после второй Западной фазы в первую Имперскую, Россия не могла не ощутить дискомфорт. Запад, или Империя, – это ведь только один аспект, второй не менее важный аспект – это определенная последовательность действий (фаз). Впервые в своей многовековой истории Россия пошла вспять, опустившись из второй фазы обратно в первую. Политическое закабаление Запада повисло в историческом пространстве, так и оставшись без своего освобождения. Полученная якобы свобода в 1861 году никакой реальной свободы народу не принесла. Об этом написано очень много. Ряд современников и историков конца XIX – начала XX века называл эту реформу «крепостнической» и утверждал, что она не привела к освобождению крестьян, а лишь определила механизм такого освобождения, причем ущербный и несправедливый. Временнообязанные крестьяне, барщина… Освобождением практически и не пахло. Так называемые дворовые крестьяне вообще остались без средств к существованию. Ну и т. д.

Историк М. Покровский: «Вся реформа для большинства крестьян свелась к тому, что они перестали официально называться «крепостными», а стали называться «обязанными»; формально они стали считаться свободными, но в их положении абсолютно ничего не изменилось или даже ухудшилось: в частности, пороть крестьян помещики стали еще больше. Быть от царя объявленным свободным человеком и в то же время продолжать ходить на барщину или платить оброк: это было вопиющее противоречие, бросавшееся в глаза. «Обязанные» крестьяне твердо верили, что эта воля – не настоящая…» [8]

Предчувствие катастрофы охватило буквально все слои общества. Началось сильнейшее разложение, как в дворянской среде, так и в царской семье. Гибель монархической идеи стала очевидна. Все 36-летие (1881–1917) нарастала революционная активность. Бесконечная череда покушений, терактов… Собственно, 36-летие и началось с одного из таких революционных актов, а именно казни императора Александра II Освободителя. А ведь на него покушались долго и упорно (1866, 1867, 1879, 1880), пока за дело не взялось его величество Время (Поиск периодичности).

Со стороны власти можно наблюдать никак не меньшее движение в сторону катастрофы. Недаром многие историки упрекают Александра III в том, что он свернул либеральные реформы Александра II, отстранил либеральных министров, ввел жестокие законы, всюду ограничивал права и свободы, установил контроль Священного синода над всеми начальными школами, ввел циркуляр о «кухаркиных детях», упразднил должности мировых судей… Запреты, запреты, запреты… Николай II продолжил самодержавную реакцию. А дальше – поражение в Русско-японской войне, революция, кровь, Распутин, мировая война и совсем уже безвольные и бесславные последние дни, отречение, арест и, собственно, все!..