Теория справедливости - [20]

Более того, с этими принципами совместимы весьма различные взвешивания. Пусть рис. 2 представляет суждения двух различных людей. Сплошные линии — это суждения человека, который отдает относительно большой вес равенству, в то время как пунктирные линии изображают суждения другого человека, который отдает относительно большой вес всеобщему благосостоянию. Таким образом, первый из них приравнивает D с С, а второй оценивает D выше. Эта концепция справедливости не налагает ограничений на то, что является правильным взвешиванием, и следовательно, позволяет различным людям придерживаться различных балансов принципов. Тем не менее, такая интуитивистская концепция, если она отвечала бы нашим обдуманным суждениям, не была бы бесполезной. По крайней мере, она выделила бы значимый критерий, так сказать, систему координат наших обоснованных суждений о социальной справедливости. Интуитивисты надеются, что раз эта система координат, или принципы, идентифицированы, люди сбалансируют их более или менее одинаково, по крайней мере, когда они беспристрастны и не будут уделять своим интересам чрезмерного внимания. Или если это не так, тогда, по крайней мере, они могут согласиться на некоторую схему, посредством которой может быть найден компромисс в приписывании им весов.

Важно понимать, что интуитивист не отрицает, что мы можем описать, как мы уравновешиваем конкурирующие принципы, или как некоторый человек делает это, в предложении, что мы придаем им различный вес. Интуитивисты допускают возможность, что эти веса могут быть изображены кривыми безразличия. Зная описание этих весов, суждения, которые можно при этом сделать, предсказуемы. В этом смысле суждения имеют непротиворечивую и определенную структуру. Конечно, можно сказать, что в приписывании весов мы руководствовались, не осознавая этого, будущими стандартами, или же тем, каким наилучшим образом достичь поставленной цели.

Вероятно, веса, которые мы приписываем, — это те веса, которые получились бы, если бы мы применяли эти стандарты или преследовали эту цель. Допустимо, что любое балансирование принципов в этом смысле подчинено интерпретации. Но интуитивист говорит, что на самом деле нет такой интерпретации. Он утверждает, что не существует выразимой этической концепции, которая лежит в основе этих весов.

Геометрическая фигура или математическая функция могут служить их описаниями, но нет конструктивных моральных критериев, которые устанавливали бы их разумность. Интуитивизм утверждает, что в наших суждениях о социальной справедливости мы должны рано или поздно прийти к множественности первых принципов, в отношении которых мы можем только сказать, что их правильно балансировать так, а не иначе.

Нет ничего иррационального в интуитивистской доктрине самой по себе. На самом деле, она может оказаться истинной. Мы не можем считать установленным, что все наши суждения о социальной справедливости должны выводиться из явных этических принципов. В противовес этому интуитивист верит, что многообразие моральных фактов возводит непреодолимые препятствия на пути к полному описанию наших суждений и вынуждает к множественности конкурирующих принципов. Он утверждает, что попытка выйти за пределы этих принципов сводится либо к тривиальности, когда говорят, что социальная справедливость состоит в том, чтобы отдать каждому человеку должное, либо — к ложным суждениям и сверхупрощениям, когда пытаются установить все что угодно с помощью принципа полезности. Единственный способ, следовательно, оспорить интуитивизм, заключается в установлении распознаваемых этических критериев, объясняющих веса, которые в наших суждениях мы полагаем подходящими для принципов. Опровержение интуитивизма состояло бы в представлении такого рода конструктивных критериев, которые, с точки зрения интуитивизма, не существуют.

Понятие распознаваемого этического принципа, надо признать, весьма расплывчато, хотя легко привести многочисленные примеры, заимствованные из традиции и здравого смысла. Но бесполезно обсуждать подобные материи в абстрактном духе. Интуитивист и его критик смогут разрешить спор, если критик сможет дать свое систематическое представление предмета.

Может возникнуть вопрос, являются ли интуитивистские теории телеологическими или деонтологическими.

Они могут быть и теми, и другими, и любой этический взгляд опирается до некоторой степени на интуицию.

Например, можно утверждать, как это делал Мур, что «личная привязанность и человеческое понимание, творение и созерцание красоты, добыча и оценка знания — это основные блага, наряду с наслаждением». И можно было бы утверждать также (чего Мур не делал), что это единственные блага сами по себе. Так как эти ценности специфицируются независимо от правильности, мы имеем телеологическую теорию перфекционистского типа, если правильность определяется как максимизация блага. И все же в оценке того, что дает наибольшее благо, теория может утверждать, что эти ценности должны сравниваться интуитивно: можно сказать, что тут нет существенного направляющего критерия. Часто, однако, интуитивистские теории являются деонтологическими. Согласно определению Росса, распределение благ в соответствии с моральными ценностями (распределительная справедливость) включается в блага, которые необходимо преследовать. И хотя принцип, по которому следует стремиться к наибольшему благу, рассматривается в качестве первого принципа, именно он подлежит сравнению через интуицию с другими принципами, претендующими на то же20. Отличительная особенность интуитивистского взгляда, тогда, заключается не в том, является ли он деонтологическим или телеологическим, а в том, что он отводит существенное место апелляции к нашим интуитивным способностям при отсутствии конструктивных и распознаваемых этических критериев. Интуитивизм отрицает, что существует какое-либо полезное и точное решение проблемы приоритета. Я хочу теперь обсудить этот вопрос.