Теория справедливости - [105]

Я не хочу критиковать предложение Милля. Я изложил его исключительно в целях иллюстрации. Его подход позволяет увидеть, почему политическое равенство иногда считается менее важным, чем равная свобода совести или свобода личности. Предполагается, что правительство стремится к общему благу, т. е. к поддержанию условий и достижению целей, которые также ведут ко всеобщей выгоде. В той степени, в которой эта предпосылка верна, и в какой некоторых людей можно считать имеющими большую мудрость и способность суждения, другие люди готовы им доверять и предоставлять их мнениям больший вес. Пассажиры корабля готовы доверить капитану вести корабль по определенному курсу, так как они полагают, что он более сведущ и желает безопасно добраться до порта так же сильно, как и они. Здесь заметно совпадение интересов, как и большие навыки и способности к реализации этих интересов. А государственный корабль в некотором смысле аналогичен кораблю в море; и в той степени, в которой это так, политические свободы действительно подчинены другим свободам, которые, так сказать, определяют внутреннее благо пассажиров. Если признать эти предпосылки, то множественное голосование может быть вполне справедливым.

Конечно, основания для самоуправления не являются исключительно инструментальными. Равная политическая свобода, когда ей обеспечена ее справедливая ценность (fair value), должна будет оказывать глубокое воздействие на моральные стороны гражданской жизни. Отношения граждан друг к другу ставятся на прочную основу в открытой и доступной всем конституции общества. Видно, что средневековая максима, согласно которой то, что затрагивает всех, является и предметом заботы всех, принимается всерьез и провозглашается намерением общества. Таким образом понимаемая политическая свобода не предназначена для удовлетворения желания индивида к самосовершенствованию, не говоря уже о его желании власти. Участие в политической жизни не превращает индивида в хозяина самому себе, а скорее, дает ему равный голос наряду с остальными в решении того, как должны быть организованы основные социальные условия. Не отвечает оно и амбициям диктовать остальным, так как от каждого теперь требуется умерять свои притязания справедливыми по общему признанию требованиями. Готовность общественности к консультациям и к учету мнений и интересов всех закладывает основы для гражданского согласия и формирует дух политической культуры.

Более того, эффект самоуправления, где равные политические права имеют свою справедливую ценность, заключается в укреплении самоуважения среднего гражданина и чувства его политической компетентности. Его осознание своей собственной значимости, развитое в более мелких ассоциациях его сообщества, теперь находит подтверждение в конституции всего общества. Так как ожидается, что он принимает участие в голосовании, ожидается также, что у него есть и политические взгляды. Время, проводимое им в размышлениях в ходе формирования его взглядов, не отражается на росте его политического влияния. Это, скорее, деятельность, приятная сама по себе, дающая более масштабную концепцию общества и развивающая интеллектуальные и моральные способности человека. Как заметил Милль, гражданина призывают взвешивать интересы, отличные от его собственных, и руководствоваться некоторой концепцией справедливости и общественного блага, а не собственными наклонностями19. Будучи вынужденным объяснять и обосновывать свои взгляды остальным, он должен апеллировать к принципам, которые являются приемлемыми для других. Более того, добавляет Милль, это воспитание общественного духа необходимо, если граждане должны приобрести позитивное чувство политического долга и политических обязанностей, т. е. если индивид выходит за пределы простой готовности подчиниться закону и правительству. Без этих более глубоких чувств люди становятся отчужденными и изолированными в своих малых ассоциациях, а их эмоциональные узы могут не выходить за пределы семьи или ограниченного круга друзей. Граждане более не рассматривают друг друга как коллег, с которыми можно сотрудничать в реализации общественного блага (в некоторой его интерпретации); вместо этого они считают себя соперниками, препятствующими друг другу в реализации целей. Все эти соображения знакомы нам со времен Милля. Они показывают, что равная политическая свобода — не только средство. Эти свободы укрепляют чувство собственного достоинства человека, расширяют границы его интеллектуального и морального восприятия и закладывают основу для чувства долга и обязанностей, от которых зависит стабильность справедливой конституции. Связь этих проблем с человеческим благом и чувством справедливости я оставлю до третьей части. Там я попытаюсь рассмотреть эти вещи вместе, руководствуясь концепцией блага справедливости.

38. ПРАВЛЕНИЕ ЗАКОНА

Теперь я хочу рассмотреть права человека так, как они защищены принципом правления закона20. Как и прежде, я намереваюсь не только связать эти понятия с принципами справедливости, но и прояснить смысл приоритета свободы. Я уже отмечал (§ 10), что концепция формальной справедливости, правильного и беспристрастного использования публичных правил, в применении к юридической системе, становится правлением закона. Одним из примеров несправедливого действия является неприменение судьями и другими лицами, обладающими полномочиями, подходящего правила или неверная его интерпретация. Плодотворней в этой связи думать не о серьезных нарушениях, примерами которых будут подкуп и коррупция или злоупотребления правовой системой с целью преследования политических врагов, но, скорее, о таких тонких искажениях, как предрассудки и предубежденность, так как они ведут к реальной дискриминации отдельных групп в юридическом процессе. Правильное (regular) и беспристрастное и в этом смысле честное исполнение закона мы можем назвать «справедливость как правильность». Это словосочетание богаче смыслом, чем