Теория профетического откровения Саадии Гаона: исторические метаморфозы - [2]

Нужно также отметить одну характерологическую особенность теории откровения Саадии. Принято считать, что концепция Тварной Славы значима прежде всего с рационалистической точки зрения — как теологическая база для обоснования Единства, нематериальности и надмировой сущности Бога. Отмечается, что концепция эта прежде всего демонстрирует особое искусство Саадии разрешать полемические противоречия, следуя четким и сухим логическим схемам. В данной работе мы, опираясь на известные предшествующие исследования, попытаемся показать, что в самом тексте Kitab al-Amanat wa’l-Itiqadat присутствует ряд моментов, свидетельствующих, по крайней мере, об интересе автора к мистической проблематике и способствующих интерпретации, привносящей атмосферу эзотеризма.

Kitab al-Amanat wa’l-Itiqadat, законченный в 932 г., представляет собой десять отдельных трактатов по раввинистической теологии и этике, искусно объединенных методологически и снабженных эпистемологическим предисловием. Основным руководством для автора служили философия и методология мутазилитского калама, с их пятью теологическими принципами, ведущая роль из которых принадлежит tawhid’у (Единству Творца). При этом Саадия, оставаясь верным современной ему теологии Багдада, своеобразно сочетает с ней еврейское традиционное наследие, о чем будет сказано позднее. Общеизвестно, что в 1186 г. его труд был переведен на иврит представителем знаменитой семьи еврейских мыслителей и переводчиков Егудой ибн Тиббоном под названием Сефер ха-Эмунот ве-ха-Деот. Однако европейское еврейство, не владеющее арабским языком, с данным произведением ознакомилось по крайней мере на столетие раньше, когда, по всей видимости, хождение получил анонимный Парафраз, которому суждено было оказать значительное влияние на формирование теологии Хасидей Ашкеназ, маймонидовской полемики и ранней Каббалы. Ведущим современным исследователем данного перевода является Рональд Кайнер, посвятивший свою докторскую диссертацию описанию и публикации первых пяти трактатов Парафраза. Его предшественники полагали, что он был выполнен анонимным автором из Южной Италии, Византии или Палестины между X и XII вв.; согласно уточнению Кайнера, работа над переводом могла быть завершена в 1095 г. Объем Парафраза почти в три раза превосходит материал исходного произведения. Как известно, рационалистическое мировоззрение Саадии претерпело тут таинственную метаморфозу: Шолем в «Основных течениях в еврейской мистике» называет переводчика обладателем «поэтического, восторженного и квазимистического стиля». Примечательными чертами Парафраза являются ритмическая организация и поэтический язык, отмеченный явным влиянием Элеазара Каллира — палестинского пайтана, жившего до времени Саадии, — а также эзотеризм повествования, в котором периодически используется терминология Сефер Йецира и другие фразеологизмы, свойственные мистической литературе. Подчеркивая значение Парафраза в качестве первого философского перевода и источника нового философского вокабуляра на иврите, а также литературные и герменевтические достоинства текста, Кайнер, однако, в целом не высоко ставит его способность донести до читателя основное философское содержание оригинала, в чем он сходится с другими учеными, которые не считают Парафраз самостоятельным произведением или хотя бы сознательно мотивированной интерпретацией Саадии в присущем тому ключе. Вслед за Кайнером автор настоящей статьи тоже полагает, что содержание, терминология, символика, а также актуальный исторический фон Парафраза заслуживают дополнительного изучения. Нам кажется, что особую важность в данном контексте имеет его сопоставление с широким кругом произведений современной Парафразу арабской философской и мистической мысли, с памятниками ранней еврейской мистики; необходимо и дальнейшее исследование мировоззрения самого автора Kitab al-Amanat wa’l-Itiqadat. Ведь если целая серия публикаций посвящена философской стороне его более ранних Комментариев на Сефер Йецира (931 г.), то небольшой, но возможный мистический пласт данного сочинения пока практически не обсуждался. Так же обстоит дело и с Kitab al-Amanat.

Несмотря на всю важность проблематики, затронутой Саадией в его теории откровения, единственной ценной работой в этой области является отличающаяся глубиной анализа и широтой культурного контекста статья Александра Альтмана. Он решительно оспаривает господствующее мнение, будто теорию Kavod Nivra автору подсказал мутазилитский метод аллегорического толкования Священного Писания (ta’wil), предложив интерпретировать ее как своеобразную спекулятивную переработку еврейской мистики Меркавы. Хотя Альтман во многом учитывает арабский идейный плацдарм учения Саадии, его концепцию Тварной Славы он признает творческим изобретением, глубоко укорененным в то же время в раввинистической традиции. Согласно Альтаманну, Саадия стремился, с одной стороны, уравновесить существующий в ранней мистике сюжет о лицезрении ангела Метатрона — Малый YH — и принципиальную несозерцаемость Бога, а с другой, задекларировав тварную природу Славы, все-таки возвысить ее над статусом обычных ангелов. Истоки концепции Dibur Nivra возводятся Альтманом к двум явлениям: мистическому контексту таргумической memra, или «слова Божия», а также к герметической, стоической и платонической формам концепции Логоса как «светящегося слова» (photeinos logos).