Теория поля - [29]

– Друг?

– Ну, друг или приятель… А может, не друг и не приятель, а просто денег подкинул. Впрочем, я не знаю наверняка, а гадать и строить всяческие домыслы не хочу. В любом случае Цыпкин имел свой интерес, чтобы отзыв получился положительным.

– А ты как узнал?

– Я видел их вместе, потом Олег… В общем, это долгая история, давайте не будем отвлекаться. Но информация достоверная.

Арсений поднял коня, подержал в воздухе и поставил на место. Немного подумал и все-таки пошел конем на F4. После сделанного хода продолжил:

– На этот раз Цыпкин не знал, как Акименко относится к статье. Он уже начал прикидывать в голове, как бы ему это незаметно выяснить. Несмотря на желание помочь другу, подставляться он не собирался. А тут такая прекрасная возможность: использовать меня для своих грязных целей. Подпишет – хорошо. Не подпишет – тоже хорошо: конкурент себя дискредитирует. К тому же в случае моей неудачи переписывать проект отзыва все равно придется ему, и тут уж он сыграет на контрасте.

– Ферзь на D4 сильно стоит, – задумчиво произнес Малахов. – Но, я так понимаю, это все еще пока предисловие.

– Да. Я, конечно, для себя уже понял, что это за личность. Но все же недооценил всю глубину его сволочной натуры. Я ведь поначалу как хотел – параметры эксперимента подменить на старые, а настройки программы оставить новыми. Тогда результаты в режиме реального времени все равно отличались бы, никто сразу и не заподозрил бы подмены. Они же толком не знали, чего ждать от эксперимента с такими параметрами. А я бы пока набрал данных, проверил все как следует и признался бы. Все прошло бы тихо и спокойно.

– Да уж, тихо и спокойно, – проворчал Евгений Михайлович, вспоминая звонок Акименко.

– Когда я уже собрался загружать конфигурационные файлы, – продолжал рассказ о своих приключениях Арсений, – мне вдруг пришла в голову мысль: «А ведь дискета какое-то время находилась у Цыпкина! Интересно, не решил ли он мне еще раз нагадить?» Я свой вариант на всякий пожарный сохранил тогда на отдельной дискете. Сверил. И точно – изменил. Ну что-то там, я не знаю что. Подробно разбираться не стал, смысла не было.

– Не может быть! – вскликнул профессор.

– Я сам удивился! Ну знал, что он не вполне благороден, но чтобы настолько! Тогда я решил не скрывать подмену, а наоборот, довести ситуацию до абсурда, привлечь к ней максимум внимания всего института. Поэтому я загрузил конфигурационные файлы от первого эксперимента. Дискета была там же, в папке с настройками. Подменяя листы, я и дискету сохранил у себя. Цыпкин сполна оправдал мои ожидания: тут же заметил идентичность данных и поднял крик.

– Ты рисковал! А если бы Акименко прекратил эксперимент?

– Я думал об этом. И рассчитывал на его мудрость. В крайнем случае я бы просто признался, что есть шанс добиться результата уже сейчас. Он бы не устоял. Конечно, эффект получился бы не столь впечатляющим, но себя я бы реабилитировал.

Евгений Михайлович сделал короткую рокировку.

– Да, Арсений, наворотил ты дел, целый детектив, – он подлил себе чаю. – Ты, наверное, ожидаешь моей похвалы? Отнюдь! Я категорически не одобряю твой поступок!

– В самом деле?

– Да! Я все ж таки считаю, что можно было найти вариант объяснить ситуацию Станиславу Сергеевичу, не прибегая к столь экстремальным методам. Цель далеко не всегда оправдывает средства.

– Он бы меня не послушал. Я бы засветил идею, они бы ее завернули и мне бы уже не представился шанс проверить свою мысль экспериментально. Впрочем, вполне допускаю. То, что я не нашел способа, еще не значит, что его не существует вовсе. Но лучшего варианта я не увидел, а потому поступил так, как сумел придумать.

– Я не буду оригинален. Как всегда, приведу тебе в подтверждение моей позиции слова великого Эйнштейна: «Никакая цель не высока настолько, чтобы оправдывала недостойные средства для ее достижения».

– Тогда и я отвечу его же словами: «Чтобы покарать меня за отвращение к авторитетам, судьба сделала авторитетом меня самого». Так что получайте, господин Эйнштейн! Вы для меня не авторитет! Будем жить своим умом! А вам, кстати, мат, профессор!

Глава 3

Акименко оставил Козырева в институте, но в качестве наказания поручил ему разобрать все документы согласно номенклатуре дел, накопившиеся в лаборатории за несколько последних лет. Отчеты, копии договоров, приказы, материалы семинаров и конференций, описание экспериментов, теоретические расчеты и даже журналы по охране труда и технике безопасности. Груды бумаг валялись пугающими массивными кучами повсюду: на столах, в шкафах и даже на подоконниках. Занятие, конечно, не самое интересное, но и строгим такое наказание тоже вряд ли можно было назвать. Всего лишь какой-то месяц нудного, чисто механического труда – и Арсению удалось навести порядок внутри всего этого документального хаоса.

После того как информация об успехе эксперимента стала общедоступной, отношение к нему в коллективе сложилось неоднозначное. Многие, особенно те, кто был кровно заинтересован в результатах эксперимента, безусловно, отдавали ему должное, а посему и поступок его считали в какой-то степени оправданным. Другие, напротив, либо завидовали ему, либо искренне, в силу собственных моральных принципов, считали применение подобных методов недопустимым. И если с последними Козыреву так или иначе удавалось найти общий язык, то с завистниками дела обстояли гораздо хуже. Особенно, конечно, в этом плане старался Цыпкин.