Теория и практика расставаний - [46]

«Ты понял, Куприянов, что ты там закис со своей мамой?!»

Эту мысль она не поведала Федору, но она пронеслась, и еще – теперь надо будет начать лечиться от бесплодия. Все это время Татьяна обманывала мужа, говорила, что у нее спираль и им еще рано, жилплощадь не позволяет… потом, зачем торопиться?

На другой день Федор Ульянов позвонил в райком и принял предложение. Ему ответили:

– С вашей фамилией не могло быть иначе!

До конца года не соседка получила квартиру, а Ульянов с молодой женой переехали в кирпичный, уютный дом на последнем, двенадцатом этаже. И метров было не тридцать шесть, а семьдесят. Называлось – «получили за выездом».

– Комнаты – две, кухня огромная! Двенадцать квадратов, даже чуть больше! – кричала она через полгода после свадьбы отцу и матери в трубку. – Приезжайте! Что вам в Борисоглебске сидеть?!

У Федора в райкоме быстро сложились отличные отношения с первым секретарем Дмитрием Рустамовичем Шарко. В нем было намешано, как он сам говорил, столько кровей, что он является образцом, наглядной агитацией и пропагандой реального, а не показного советского интернационализма.

– И за это можно выпить!!!

Пил Шарко в три горла. Но не хмелел, не говорил лишнего, не терял головы и всегда, при любом разговоре чувствовал абсолютно точно, как измерительный физический прибор, свою выгоду, может, поэтому его скоро потянули в Московский городской комитет партии. Еще через несколько месяцев – тогда счет шел только так, не годами, а месяцами, иногда и неделями, – он позвонил Ульянову и сказал, что в промышленном отделе горкома есть место заведующего.

– Оно для тебя, Федя!!! Ты же инженер!

Уже через год утром к подъезду двенадцатиэтажной башни подъезжала черная «Волга», чтобы отвезти на работу Федора Матвеевича Ульянова – секретаря МГК партии по промышленности, а поздно вечером его привозили. Он входил в квартиру и видел свою любимую жену, читающую легкий английский детектив, чтобы, как она выражалась, «не потерять язык». Днем, если Татьяна была дома, к ней поднимался водитель и оставлял на кухне несколько бумажных пакетов с продуктами из стола заказов, или звонил с работы Федор и просил вместе с водителем съездить за продовольственным набором или в книжную лавку в Столешниках, чтобы забрать книги, те, что они накануне отметили в специальном списке. В общем, жизнь потекла с наслаждением и радостью. И он говорил ей часто:

– Тань, ты принесла мне удачу.

– Да, – кокетливо отвечала она. – Я приношу удачу. Со мной надо дружить. Ты это понимаешь?

– Ты хочешь, чтобы у нас была квартира побольше?

– Хочу.

– Три комнаты?!

– Три… Можно четыре.

– Хорошо.

– Хорошо!

Они вдвоем каждый вечер, будто гладили по головке это сладкое, нежное слово «хорошо». И все выходило так легко, просто, что иногда ночью она вдруг просыпалась, думала обо всем и даже побаивалась – вдруг это когда-нибудь кончится? Он деликатно не спрашивал, почему Таня не беременеет, хотя однажды пришлось соврать, что спираль теперь снята, но она ничего не объясняла и не хотела говорить на эту тему – теперь мы ждем. Таня верила, что как в их квартиру недавно занесли и поставили новый дефицитный румынский мебельный гарнитур из темного лакированного дерева, так же и все остальное появится. Время шло. Становилось тревожно.

В такой грязный, весенний день, когда крупный, мокрый снег, как клей, налипал на шапку и пальто, она собралась сама, без машины и водителя, в Институт курортологии, где, как ей сказали, есть один толковый врач, который…. Она поверила и решила тайком от мужа начать лечиться. Позвонила, назвала заветную фамилию, ей назначили день, час, и теперь, в эту мерзкую погоду, обязательно скажут что-то ужасное, разрушающее.

Долго пришлось ждать в темном коридоре с угрожающе высокими потолками, но потом вызвали:

– Ульянова!

Лицо врача запомнить она не успела, потому что хотелось смотреть в пол, а не на этого молодого мужчину.

Он осмотрел ее и задал всего один вопрос:

– Когда у вас последний раз были месячные?

– Сейчас должны начаться, – обреченно сказала она. – Задержка, вот, на дня два-три или уже, наверное…

– Ну что ж, поздравляю, вы беременны, – прозаично подвел итог врач. – Сдавайте кровь, анализы. Еще уточним, но мне кажется, у вас все хорошо, я вам не нужен.

Она выскочила из клиники, снег с дождем все шел и шел, лип и лип, а она вдруг неожиданно для себя поняла: ничто плохое ее не касается, никакие знаки, непогоды, предчувствия, она – счастливая женщина, она отхватила джекпот. Таня договорилась сама с собой никому пока не говорить, даже мужу, вот удостоверится окончательно, сдаст анализы – тогда… Она терпела, сдерживала внутреннее ликование целую неделю, понимая, так легко, само собой, не могло произойти, но получилось. И она еще больше оценила свой выбор – спокойный, крепкий, как мужское рукопожатие, брак. Пусть без сумасшедшей любви, без немыслимой страсти, но зато, видимо, что-то там внутри само раскрылось от благополучия, от правильности проистекающего процесса и впустило этих бодрых ребят, знающих свое дело, в ее материнское лоно.

Она запомнила тот серый день с белым, мокрым снегом на всю жизнь.