Теория государства - [5]

.[26]

3.

Сущность государства – организация людей в территориальных пределах, то есть руководство людьми в территориальных пределах, то есть властвование над людьми, их подчинение в пределах определенной территории[27]. Эта сущность всегда оставалась неизменной. И тогда, когда долгие века государства ограничивались минимальным объемом компетенции, устанавливали лишь самые общие рамки поведения своих подданных, зачастую могли осуществлять лишь фрагментарный контроль над своей территорией, не монополизировали ни политику, ни правосудие, ни сбор ренты, ни даже применение вооруженной силы в своих границах[28]. И когда по мере развития, с одной стороны, техники, а с другой —культуры государства смогли постепенно консолидировать территориальный контроль и сконцентрировать в своих руках распределение ключевых ресурсов, политическую, военную, полицейскую и судебную власть. И когда государства полностью подчинили себе экономику, образование, культуру и даже подчас, насколько возможно, духовную жизнь, когда появились «социальные государства», «государства всеобщего благоденствия», «тотальные государства» и пр. Сущность государства не изменится и в том случае, если оно, как предсказывают многие теоретики[29], не справляясь со взятыми на себя функциями и обязательствами, в первую очередь социальными, будет вынуждено отступить с занятых позиций, передать («возвратить») часть своей нынешней власти другим политическим и неполитическим организациям.

Вместе с тем государство не может быть и не было никогда единственным носителем власти в своих территориальных пределах. Даже самые централизованные и «тотальные» государства допускали и даже культивировали, пусть и вынужденно, пусть и в минимальных пределах, пусть и формально, территориальное, корпоративное и т. п. Самоуправление, субуправление. Суверенитет – это не монополия на власть, не монополия на принуждение, но это статус главной и высшей земной инстанции в соответствующих территориальных пределах, инстанции, принимающей конечные и последние решения.[30]

Кстати, раз об этом зашла речь, любое самоуправление надлежит понимать не в смысле права соответствующих коллективов самостоятельно решать свои вопросы, а как право неких лидеров выступать властной инстанцией для этих коллективов, добиваясь признания и согласия с их стороны либо обходясь без него, и ограниченно самостоятельно, то есть автономно от государства, государственной власти, применять в их отношении власть.

4.

Проблема, однако, в том, что и с государственным суверенитетом не все так просто и однозначно.

Во-первых, как сказано, любое государство обязательно устанавливает правопорядок, регламентирующий, в том числе, осуществление государственной власти. Правопорядок, которым оно всячески ограничивает себя как суверена, ограничивает свое право на конечные и последние решения.[31]

Во-вторых, неизбежное вступление в международное (межгосударственное) общение – заключение договоров, участие в деятельности международных организаций и т. п. – автоматически влечет ограничение суверенитета обязательствами перед другими суверенами, которые тоже ограничивают свои суверенитеты, то есть влечет «десуверенизацию». Государства создали межгосударственный правопорядок, способный развиваться и давно развивающийся в надгосударственный, частично делегировали на межгосударственный или надгосударственный уровень принятие конечных и последних решений[32]. Это стало очевидным в последние полтора столетия, когда сфера межгосударственного, а затем глобального регулирования неуклонно расширялась.

Вообще чем больше права, тем меньше суверенитета.

Но кроме права (которое, в конце концов, исходит от самого государства и может быть им пересмотрено и пр.) государство так или иначе ограничено моральными и нравственными нормами, культурными традициями, политическими обычаями, наконец, всей политической, социальной и экономической реальностью, заставляющей принимать одни решения и непременно воздерживаться от других.

Тогда придется еще раз повторить: если суверен ограничен кем– или чем-либо, кроме Бога, божественных установлений, то он a priori перестает быть сувереном. Самоограничение – тоже ограничение, оно тоже отменяет суверенитет.

Выдающийся критик понятия суверенитета, католический мыслитель Жак Маритен писал о трех его значениях:

1) государство обладает абсолютной независимостью по отношению к другим государствам, никакой «международный закон» не может быть воспринят непротиворечивым образом; и «эта абсолютная независимость неотчуждаема (неотвергаема) [выделено здесь и далее Маритеном. – В. И.]»;

2) государство принимает не подлежащие обжалованию решения, обладая «абсолютно высшей [земной. – В. И.] властью» («и эта абсолютная власть суверенного государства […] над народом тем более неоспорима, что государство принимают за […] персонификацию самого народа»);

3) государство реализует власть неподотчетно.[33]

Можно поспорить с маритеновскими определениями. Но зачем? он лишь последовательно «до конца» раскрыл и развил классические определения. Жан Боден, например, писал: «la souverainete nest limitee, ny en puissance, ny en charge, ny a certain temps» («суверенитет не ограничен ни во власти, ни в обязанностях, ни определенным временем»)