Теория Фокса - [41]

— Почти как датчане, купившие Манхеттен за бусы.

— Один в один как Манхеттен! Так что у нас уже есть почти все.

— И что дальше?

— Есть последний, самый главный актив, который ещё остается у Америки.

— Какой же?

— Статус мирового банкира. Возможность печатать деньги для всего мира. Весь мир фактически начинает работать на тебя просто так, за твои деньги. И тебе ничего не стоит напечатать их ещё. Мир становится твоей собакой. Все, что от тебя требуется, это позвонить в звонок, и эта собака будет работать на тебя. И более не нужно ей давать еду — она будет работать просто так…

— Мир это — собака Павлова… — пробормотал я.

— И Америка была тем ученым, который приручил её к звонку, к американским долларам. Америка — это Павлов.

— Черт побери!!! — я глухо вскрикнул. — Америка натренировала мир работать в обмен на свои деньги. Штаты — это Павлов. И вы…

— Именно. И мы собираемся отнять у них эту собаку. Перегрузить этот условный рефлекс. Перетренировать её на китайские юани. Ты можешь себе представить, что произойдет, когда мы станем всемирным Павловым? Когда весь мир будет нашей собакой?

— Весь мир будет работать на вас просто так. Бесплатно!

— Именно. Теперь понимаешь, зачем нам американские казначейские облигации? Почему мы не можем их продать? Потому что они нам нужны, чтобы приручить собаку.

— Сделать её своей, но как? — спросил я.

— Казначейские облигации дают власть кредитора над должником. Власть обанкротить должника.

— Но штаты ведь всегда могут напечатать ещё долларов и отдать вам долг ими? Как можно объявить их банкротом, если они печатают деньги?

— Решим простейшую математическую задачку. Представь, что ты должен двадцать триллионов долларов, что примерно равняется американскому долгу.

— Предположим.

— В нормальных условиях тебе бы пришлось платить по этому долгу примерно пять процентов в год. Около триллиона. Но поскольку ты создал искусственный спрос на свои облигации, свой долг…

— Система Миссисипи…

— Именно. Так что поскольку ты создал ажиотаж, люди готовы давать тебе в долг очень дешево. Практически бесплатно. Или, иными словами, под практически нулевой процент. Или даже, как мы видели, под отрицательный процент — так сильно они хотят купить твои облигации. И в результате, вместо триллиона в виде процентов по долгу, ты не платишь практически ничего. Все дают тебе в долг бесплатно.

— Умно!

— Глупо. Невероятно глупо. Поскольку это работает только пока процентные ставки низкие. Пока тебе готовы давать в долг бесплатно.

— А почему процентные ставки должны вырасти? Если вы захотите избавиться от облигаций, штаты просто напечатают вам триллион долларов.

— Это было бы так, если бы триллион казначейских облигаций были нашим единственным оружием. На самом деле, облигации лишь щит, который воин держит в левой руке. Самое главное то, что в правой.

— И что же в правой руке?

— Меч. Наше главное оружие. Ты же знаешь, что в последние два десятилетия инфляция в штатах была рекордно низкой? Знаешь почему? Из-за дешевого китайского импорта. Наши товары были намного дешевле, и поэтому цены не росли. Низкие цены означают низкую инфляцию. И что произойдет, когда мы перестанем продавать Америке наши дешевые товары?

— Цены взлетят вверх. Гиперинфляция!

— Именно. Представь, завтра ты заходишь в торговый центр неподалеку от своего дома и видишь, что цены практически на все поднялись на треть. А теперь ответь мне: кто даст тебе в долг под нулевые процентные ставки, если цены на все вокруг растут на тридцать процентов в год? Кто даст тебе в долг под пять процентов? Или даже под десять?

— Никто!

— Именно. Допустим, что проценты возрастут до десяти процентов в год. И сколько процентов тебе надо будет платить по тем двадцати триллионам, которые ты должен?

— Два триллиона.

— Откуда ты их возьмешь? Весь твой оборонный бюджет меньше триллиона.

— Напечатать?

— Если ты напечатаешь два триллиона, ты практически удвоишь количество денег в экономике. Это означает гиперинфляцию. И что произойдет, если у мирового банкира начинается гиперинфляция?

— Он теряет доверие, статус мирового банкира, — ответил я.

— Есть ли еще какой-нибудь способ выплатить два триллиона долларов процентов?

— Занять их.

— Именно. Предположим, что ты решил занять два триллиона долларов, чтобы расплатиться с процентами по предыдущему долгу. И в тот самый момент, когда ты хочешь это сделать, кто-то выставляет на продажу целый триллион твоего долга.

— Китай?

— Да, мы. Неужели ты серьезно рассчитываешь, что найдешь хоть одного кредитора?

— Гениально! Это вызовет дефолт.

— И потерю статуса мирового банкира. Дефолт уничтожит старого Павлова, и Китай станет новым! Мир станет нашей собакой! Мы уведем её у Америки, приручим эту собаку, выработаем в ней новый условный рефлекс. Натренируем её работать на нас за юани, также, как она сейчас работает за доллары. И вся эта операция будет нам стоить какой-то жалкий триллион. Выгодное дельце, я тебе скажу, Джим. Триллион казначейских облигаций в обмен на собаку. — откинувшись на стуле, он был похож на довольного шахматиста, только что разнесшего в щепки защиту противника.

— Так что мы не продадим наше оружие, Джим. Эти казначейские облигации нужны нам для дела. Ты можешь быть уверен в этом. Это твой ответ. Твоя миссия выполнена. Дело раскрыто. Иди и спасай дочь.