Теория диктатуры люмпен-пролетариата - [30]

Так из самого факта захвата власти люмпен-пролетариями логично вытекает форма их диктатуры. Они могут руководить только с помощью авторитарных методов управления, а потому диктатура люмпен-пролетариев неминуемо принимает форму авторитаризма.

Именно люмпен-пролетариат составил костяк государственного аппарата и промышленности революционной России после октября 1917 года, и, что гораздо важнее, – тайной канцелярии (ВЧК, ОГПУ, НКВД, КГБ). Прочитайте воспоминания людей, живших и пострадавших в 20-е и 30-е годы ХХ века в СССР – со страниц этих воспоминаний на вас хлынет поток их встреч с люмпен-пролетариями на всех уровнях, и что страшнее всего – в стенах тайной канцелярии, какие бы названия она не носила. Вот, например, из первого, что оказалось под рукой: «Допрашивали нас в нескольких комнатах несколько следователей. За исключением умного Решетова все следователи были малограмотны, самоуверенны и ни о ком из нас не имели никакого представления… «А вы, говорите, философ? А чем занимаетесь?» («Очистим Россию надолго…» 2008, с.700). Или, как был глубоко убеждён Д.М.Панин: «Во времена Ленина в партию завлекали несбыточными лозунгами и обманом, и в неё валили валом самые тёмные, неразвитые, тупые в своей доверчивости люди» (Панин 2001, с. 40).

Конечно же, новая большевистская власть формировалась не только из люмпен-пролетариев, но в основном из них. Всеми ветвями этой новой власти нужно было руководить – от высшего до низшего уровня управления и вход на эти должности тем, кто не умел ни читать, ни писать был закрыт. Поэтому руководителями разных уровней системы управления становились те представители люмпен-пролетариата, которые попали туда из числа интеллигенции. Но их исторически было очень мало – не более 10% от общей массы новых властителей страны. На самых низких уровнях управления – в комбедах, исполкомах уездных, городских и волостных Советах и их Исполкомах, многочисленных ревкомах, военкомах и проч., вообще было мало людей грамотных. Там заседали и руководили люмпен-пролетарии из низов, только-только умеющие читать и писать, люди с «чёрно-белым» представлением об окружающем мире и с таким же «чёрно-белым» набором средств решения всех проблем. Пройдя Первую мировую войну, а затем и Гражданскую войну, они привыкли к тому, что насилие является основным инструментом доказательства и убеждения. Войдя во власть, они вели себя, как и положено себя вести деклассированному элементу с элементарным пониманием окружающего мира и роли своей личности в нём: крестьяне Усманского уезда Тамбовской губернии «с ужасом сообщали о местных коммунистах, которые силой брали женщин в жёны, присваивали конфискованную собственность и т.д. Самыми употребляемыми словами местных партийцев, как указывали… крестьяне, были: арестуем, расстреляем» (Лившин 2010, с. 98-99). И арестовывали, и расстреливали!

В 1921 году страна умирала от голода, а люмпен-пролетарии во власти вели разгульную жизнь. Вот как об этом вспоминал К.Сокол, тогда заведующий ссыпными пунктами на юге Украины: «Я … решил поехать в Томашполь, чтобы добиться разрешения на открытие питательного пункта для голодающих, чтобы помочь им и тем избежать разгрома голодающими продовольственных складов. Приехав в Томашполь вечером, я сейчас же отправился в Уездный продовольственный комиссариат, но там никого не оказалось, спрашиваю, где упродкомиссар; мне ответили, что он на балу, у товарища такого-то.

Я направился туда. Вхожу, и что же представляется моим глазам? За роскошно убранным столом, заваленным дорогими яствами и заставленным заграничными винами, сидит почти все уездное высшее начальство. Тут же играет оркестр и на столах танцуют шансонетки.

А комиссары и их жены, разодетые в шелка и разукрашенные бриллиантами, гуляют вовсю…

После потрясающих картин голода, только что виденных мною, этот «пир во время чумы» меня поразил. Я им говорю, что приехал по делу устройства столовой для голодающих и хотел бы немедленно добиться разрешения, так как ждать больше нельзя; люди гибнут на моих глазах.

Мильцман и Пьянковский – начполитбюро – ответили мне:

– Брось, товарищ. Садись с нами пить и гулять. Что это у тебя голова болит о голодающих? Подохнут – другие народятся. Этого добра хватит…

Я уехал, не добившись никаких результатов…» (Российская и советская деревня первой половины XX века глазами крестьян 2009, с. 169).

И этот пример – не исключение из правил того времени. Это – правило того времени, из которого Павлы Корчагины были исключениями.

«Военный коммунизм» Гражданской войны, о котором сложилось устойчивое мнение, как о вынужденной мере Советского правительства в условиях «разрухи», вовсе не проистекал из сложившейся ситуации, а явился результатом слепого следования принципам «научного социализма» как его понимали в начале ХХ века. Гражданских войн мировая история знала много, но ведь нигде не возникал «Военный коммунизм». В воспоминаниях современников тех времён единодушно отмечается, что в тех частях страны, где не было Советской власти и не были созданы социалистические отношения, а была власть Белых, наблюдался достаток продуктов и товаров народного потребления. Но ведь и в этих частях России была Гражданская война! Значит, дело не в войне, а в методах хозяйствования. А методы в той части страны, которая была занята советской властью, были абсолютно социалистическими.