Теория блондинок - [19]

С ужасом признаюсь себе, что он ослепительно хорош. Просто неотразим. Абсолютно невозможно устоять.

— Харпер, привет, — улыбается мне Мэтт.

— Привет, — здороваюсь я.

Или только собираюсь поздороваться. Перестаралась в своем желании выглядеть невозмутимой и спокойной, и вместо приветствия вышло невнятное бульканье.

Мэтт слегка смутился, однако как ни в чем не бывало скоро опять заулыбался.

— Потрясающе выглядишь!

Под его взглядом я, как вчера в костюмерной, тут же покраснела. Ненавижу этот предательский румянец.

— Я серьезно, выглядишь просто чудесно.

— Ты тоже ничего, — ответила я.

«Ничего» — это еще мягко сказано! У меня сердце готово было из груди выскочить.

— Заходи, — наконец пригласила я, отступая на шаг, чтобы придержать дверь, и отчаянно пытаясь унять колотящееся сердце.

Мэтт снова улыбнулся и шагнул через порог, с любопытством оглядывая квартиру.

— Красиво, — кивнул он одобрительно, и я провела его через узкую прихожую в гостиную — довольно просторную, надо сказать, для манхэттенского жилища. Что ж, на триста тысяч в год можно себе кое-что позволить. — У тебя хороший вкус.

— Спасибо, — скромно улыбнулась я.

Гостиная была оформлена в светло-бежевых тонах, а одну стену Покрасили в шоколадный, чтобы добавить яркий акцент. Питер, уходя, забрал диван, поэтому я купила другой и к нему широкое кресло — мягкие, кожаные, с подушками в тон шоколадной стене. Дополняли комплект красно-коричневый тиковый столик и две тиковые тумбочки с хромированными настольными лампами, по стенам висели фотографии с видами Парижа, Венеции и Сан-Франциско — моих любимых городов. На столиках и в двух металлических журнальных подставках громоздились кипы старых номеров «Риал симпл», «Мод», «Вог», «Уайн спектейтор» и «Тайм», которые я прочитывала от корки до корки, едва вынув из почтового ящика.

Я усадила Мэтта на диван и предложила что-нибудь выпить, пока я заканчиваю собираться. Он поблагодарил и попросил не беспокоиться, он сам себе что-нибудь нальет. Я показала на барный шкафчик в углу маленькой столовой, где можно было найти водку «Грей Гус», ром «Бакарди лимон» и джин «Танкерей», а также богатый ассортимент вин, которые я выбирала в основном по названиям. Вина, как и туфли, были моей страстью, я часто не могла устоять, если видела в магазине что-то из рейтингов «Уайн спектейтор» или просто забавное название на этикетке (вино «Жирный ублюдок», например, на вкус оказалось весьма неплохим). Оставив Мэтта смешивать себе «Грей Гус» и клюквенный сок, а мне «Бакарди» и спрайт, я удалилась в ванную подкрасить губы и задержалась перед зеркалом.

Что я делаю? Я посмотрела прямо в глаза своему отражению. Выгляжу неплохо, пусть даже волосы сегодня наотрез отказываются укладываться и торчат непонятными вихрами. Со мной легко — я не злая, не жадная, не вредная. Но, встречаясь с парнями уже больше двадцати лет, я прекрасно знаю: определенные вещи останутся неизменными. За период, начиная с шестого класса, когда я бегала за Райаном Паттерсоном, а он прямо в лицо заявил мне, что зубрилка ему не нужна — друзья засмеют, и заканчивая данным моментом, когда каждое свидание заканчивалось паническим бегством моего кавалера, я окончательно убедилась, что никому не нужна, полюбить меня невозможно и всех мужчин Манхэттена я давно уже распугала. Наверное, зря я ненавижу Питера; наоборот, ему памятник надо поставить за то, что так долго продержался.

От таких мыслей недалеко до депрессии.

— Харпер, возьми себя в руки, — велела я своему отражению.

— Ты там что, сама с собой разговариваешь? — донесся из-за двери приглушенный голос Мэтта.

Я застыла и состроила отражению гримасу. Все, теперь он решит, что я психически больная. Хорошо у нас вечер начинается.

— Сейчас иду, — пообещала я, напоследок еще раз скорчив рожу перед зеркалом, и открыла дверь.

Мэтт меня встретил с бокалами в руках. Один из них, с прозрачной жидкостью, он отдал мне и произнес тост:

— За самого прекрасного адвоката в нашем городе!

Я послушно чокнулась, недоверчиво изогнув бровь.

— Тебе совсем не обязательно передо мной расшаркиваться, — сделав глоток, категорическим тоном заявила я.

Мэтт удивился.

— Я и не расшаркиваюсь. Я серьезно.

— Как угодно, — отрезала я, чувствуя себя полной дурой. Отпила еще мартини и увидела, что Мэтт по-прежнему смотрит на меня. — В чем дело?

Он покачал головой:

— Не понимаю, откуда это берется…

— Что берется? — нахмурилась я.

— Твоя самокритика. Совсем не веришь в себя.

— Мэтт, мы с тобой всего раза три-четыре общались. — «Здрасьте — до свидания» на вечеринке или в баре — вот и все общение, а он уже возомнил, что знает меня как облупленную. — На каком основании ты берешься судить?

Мэтт пожал плечами, и я вдруг поняла, что он не сердится и не злится. Он просто переживает за меня. Почему-то от этого стало еще хуже.

— Не обижайся, — как ни в чем не бывало извинился он. — По-моему, тебе не в чем себя упрекнуть.

— Спасибо за помощь, — сухо кивнула я. — Только к чему эти разговоры, если ты сам пришел сюда из одолжения? Или потому, что Эмми попросила? Раз уж у нее такая никому не нужная подруга, которая сама никого найти не сможет?