Теоретик - [53]

— Что вдруг?

Гудрон никогда ничего просто так не рассказывает. Его рассказ обязательно заканчивается либо важной информацией, либо практической рекомендацией, как поступать в том или ином случае.

— Начал чувствовать себя так, как будто превратился в пятилетнего малявку, который один посреди ночного леса. Такая жуть вдруг меня обуяла! Вокруг все по-прежнему: солнечный день, цветы, кузнечики. Ты — всякое видавший в жизни, обвешанный оружием мужик, которому сам черт не брат. Но стоишь, боишься шаг ступить, и колотит тебя от страха так, что зубы клацают. Причем не только у меня — так было у всех.

— И как в таких случаях спасаться?

— Жадром, им родимым, чем же еще? — взлез в разговор Гриша. — Вспомни каньон. Если он даже там помог, то в других местах и подавно.

— Откуда бы он у меня там взялся?

— Постой… так ты что, каньон без жадра прошел?! — изумился он.

Кто бы мне его подарил? Или позаимствовал на время. Купить его мне пока не на что.

— Борис, — голос Грека прозвучал укоризненно, — тебе человека доверили, и что в итоге? Почему не проследил?

— Да мне даже в голову не пришло, что у него нет! — торопливо начал оправдываться тот. — У всех ведь есть. Полный до краев или с зарядом на самом донышке, но у всех. У некоторых даже несколько. Да и как без него здесь выжить?

— Сколько он тут пробыл? Понятно, что не успел обзавестись. Хотя и моя вина присутствует: мог бы и сам проверить. Но на тебя понадеялся.

— А я ведь знал, что у Игоря жадра нет! — Слава выглядел виноватее других, вероятно вспомнив, как он сам мне его и показывал, а заодно объяснил его свойства. И произошло все это еще до того, как мы попали в каньон. — Знал, но потом из памяти как-то выпало.

— Только не надо сейчас объяснять, как это происходит на уровне физиологии головного мозга. — Гудрон и тут не смог удержаться от своих обычных шпилек.

Слава от него лишь отмахнулся.

— Игорь, как ты там без него выдержал?! Признаться, мне и жадр едва помог.

— Сам не знаю, — честно ответил я, подумав, что слова Грека о какой-то то там схеме и подразумевали использовать жадр.

Но как же мне хотелось в каньоне вонзить нож Славе в спину! Или даже выстрелить в голову. Казалось, он так противно пыхтит! А это пятно на верхнем клапане его рюкзака? Уже потом я специально рассматривал рюкзак и все не мог понять: почему оно вызывало такую ненависть к Славе?! Обычное пятно от сажи. На моем рюкзаке таких пятен еще больше.

— Ладно, как бы там ни было, хорошо все то, что хорошо кончается, — примирительно сказал Янис. — Держи, Теоретик! — Он протянул мне на открытой ладони жадр. — Только пользуйся экономно, в нем не так много осталось. Но на пару раз точно хватит, а там, глядишь, и до места доберемся. И вот еще что. Держи его всегда под рукой: в любой момент может понадобиться. Как аптечка. И даже с большой долей вероятности.

— Я однажды подобное место бухой в хлам проходил, — окунулся в воспоминания Гриша. — Жадр, зараза, при переправе через речку выпал, запасного ни у кого не нашлось, а пройти нам ну в край надо было! — Он чиркнул по горлу ногтем большого пальца. — В общем, влили в меня две фляжки спиртного и практически все время на руках несли. Честно, толком ничего не помню.

Гудрон не утерпел и тут:

— Поди, специально его выкинул. Чтобы в тебя две фляжки влили.

— Что я, дурак?! Там, можно сказать, вопрос жизни и смерти решался! Причем не нашей собственной. — Гриша сделал вид, что серьезно обиделся. А может, его обида была вовсе не наигранной.

— Ну и чем бы ты смог помочь, если, по твоему собственному выражению, в хламину был? — не унимался Гудрон.

Гриша не нашелся что ответить. Я же принял к сведению, что помимо жадра есть и еще одно средство. Но оно на самый крайний случай.

Вспоминая этот разговор, я посмотрел на остальных: они ничего не чувствуют? А может, и за жадры уже схватились, чтобы отогнать то самое чувство, от которого самому мне так неуютно здесь? Но нет, такого не случилось. Не стал трогать свой жадр и я. Янис предупредил, что в нем осталось не так много, и потому следовало приберечь для куда более подходящего случая. «Наверное, дело во мне самом. Все-таки у них к таким вещам, как, например, перенесшийся с Земли дом, уже привычка, и им не становится от этого не по себе. Привыкну и я».

— Как будто бы чисто. Потопали. — Грек поднялся в полный рост.

И мы потопали. Но не беспорядочной гурьбой, весело обсуждая, что ценного можем обнаружить в доме, а так же, как шли и в любом другом месте: цепочкой, след в след, разбив окружность на сектора, держа оружие наготове и стараясь издавать при ходьбе как можно меньше шума. Грек выбрал к дому такой подход, когда местное светило оказалось за нашими спинами. Ничтожное, но преимущество. Наверное.

Шли, ожидая, что в любой момент брызнет осколками стекло в одном или даже в нескольких окнах и вслед за этим раздадутся выстрелы. Кто-то их сможет услышать, а для кого-то последним, что он увидит и почувствует, будет вспышка в глубине одной из комнат, затем придет острая боль, которая долго не продлится. Хотя кто его знает, успевает ли человек перед смертью почувствовать боль от рокового выстрела. С того света, чтобы рассказать, еще никто не возвращался.