Теодор Рузвельт. Политический портрет - [3]
Джефферсон и его аграрные демократы правили в 1800 году пятимиллионной страной, где лишь пять процентов населения жило в городах. К 1875 году в сорока миллионных Соединенных Штатах города стали средоточием экономического богатства и политической мощи правящего класса, вступившего в полосу безудержной монополизации.
Мегаполис Нью-Йорк с его миллионным (в 1870 году) населением один имел больше жителей, чем все американские города эпохи Джефферсона. Небольшая двухэтажная Филадельфия периода континентальных конгрессов стала колоссальным семисотпятидесятитысячным Вавилоном. Еще недавно в деревянном Цинциннати лошади тонули в грязи, а теперь это был каменный гигант с населением в четверть миллиона.
Города наступали на поля, закрывали небо. Фермер терял шляпу, глядя на восьмиэтажные громады, а с изобретением лифта этажность увеличивалась чуть ли не ежегодно. Нью-Йорк еще не мог похвалиться небоскребами, но универмаг Лорда и Тейлора, Брайант-билдинг поражали воображение. «Козырями» Чикаго были шестьдесят миль брусчатых улиц и такие «гиганты», как восьмиэтажный Палмерхауз и шестиэтажный Шерман-хауз. Началось соперничество Нью-Йорка и Чикаго, продолжающееся по сию пору. Побеждало умение ухватить и использовать нововведение. Бетонные тротуары Чикаго были началом широкого применения этого строительного материала. Уступая в этажности, Чикаго стремился выйти вперед по части освещенности: на его улицах было две с половиной тысячи газовых ламп.
Города восточного побережья становятся в эти годы подлинными посредниками общения Америки и Европы. Первый трансатлантический кабель был проложен в 1866 году. «Ассошиэйтед пресс» тотчас передало речь прусского короля, биржа узнала о стоимости ценных бумаг в Лондоне. В эти же годы изобретают телефон и печатную машинку. Их звуки вскоре станут самыми обычными среди городских шумов.
Началась эра строительства мостов. Флагманом стал Бруклинский мост. Для освоения Запада особое значение имели мосты через Миссури и Миссисипи. Канзас-Сити и Омаха гордились своими стальными великанами. Чикаго построил трехкилометровый тоннель под озером Мичиган. Нью-Йорк, однако, не потерпел конкуренции. Уже в 1867 году здесь открылось движение по сабвею ― поднятой на колонны городской железной дороге. Напрасны были жалобы коммерсантов, что шум разгонит покупателей, стенания ревнителей красоты, обличавших бездумное уродство, мольбы кебменов, видевших конец своей профессии. Сабвей имел поразительный успех, он разгрузил нью-йоркский даунтаун (центр города) и оказался экономически выгодным.
Устойчиво держалось предубеждение американцев в отношении асфальта. Хотя Париж и Лондон восприняли его благожелательно, янки долго считали его дорогим удовольствием, предпочитая каменное покрытие. Зато Нью-Йорк, Филадельфия, Бостон и Чикаго могли похвалиться бетонными тротуарами. Но более перспективным оказалось иное употребление этого материала. В 1870 году первые здания из бетона выросли в городе Белвилл, штат Нью-Джерси. Оригиналы стали делать огромные окна ― стеклянные витрины на первом этаже.
В год чикагской выставки 1893 года архитекторы М. Салливэн и Д. Адлер образцами новых сооружений, «нанизанных» на стальной каркас, породили новое слово ― «небоскреб». В архитектуре появилась формула: «Форма следует за функцией». Обстоятельства требовали максимального использования полезной площади в центре городов, и новаторы-архитекторы создали конструкции, в которых вертикаль решительно преобладала над горизонталью.
Строители еще украшали верхушки новых могучих зданий элементами классической архитектуры, а входы в них стилизовали под порталы готических соборов, но публика уже не могла с улицы оценить поднебесного благолепия, главным становился силуэт, его устремленность вверх. Учившийся в конторе Адлера ― Салливэна в 1890е годы молодой Фрэнк Райт скептически смотрел на неловкое украшательство бетонных громад. Его поражали необъятные возможности жидкого бетона, готового принять любые формы. Отлитые в бетоне здания Райта начала 1900-х годов смотрятся как модерн и по сей день. Отныне не распростерший крылья орел, а рваный силуэт небоскребов стал символом Америки.
Другим ее символом стал автомобиль. Еще в 1900 году Англия имела автомобилей больше, чем Америка. Бросок был сделан за первое десятилетие XX века ― с 4 тысяч до 187 тысяч автомобилей. Но все же большинство в Америке знало в те годы иные, не автомобильные колеса. На рубеже веков страна болела велосипедной лихорадкой. Завидным рекордом 1896 года была доставка на велосипеде почты из Сан-Франциско в Нью-Йорк за одиннадцать дней ― со скоростью трансконтинентального экспресса.
Входя в век безграничного индивидуализма и лихорадки капиталистического накопления, Нью-Йорк периода гражданской войны и последующих десятилетий стал тем, чем и остался поныне: средоточием социальных контрастов. В этом городе те, кто стал образцом преуспевания, не прятались от людей. Уильям Астор, о состоянии и земельных угодьях которого дельцы говорили, подняв к небу глаза, ежедневно появлялся в невзрачного вида одноэтажной конторе на Принс-стрит. Удачливому мультимиллионеру доставляло удовольствие пройтись мимо общественной библиотеки своего имени и других свидетельств «благодеяний», оказанных им городу. В хорошую погоду по аллеям Центрального парка неслись дрожки, и Нью-Йорк знал, что в руках возничего ― Корнелиуса Вандербилта не только пара рысаков, но и сотни миль железных дорог. Третьим мультимиллионером Нью-Йорка был Александр Стюарт, владыка торговой сети. Его дом из мрамора на Пятой авеню долгие годы служил эталоном местного зодчества.
Анатолий Иванович Уткин (1944–2010) – крупнейший специалист в области новейшей истории. Его работы отличаются тщательностью проработки темы, научным подходом, большим количеством используемого фактического материала, в т. ч. иностранных источников. В своей фундаментальной книге, вызвавшей большой читательский интерес, А.И.Уткин скрупулезно исследовал проблемы, которые касаются влияния войн XX века на развитие России. Автор считает, что на протяжении двадцатого столетия неоднократно предпринимались попытки убрать Россию-СССР с политической арены мира как великую державу.
После Второй мировой войны передовые рубежи обороны СССР отодвинулись далеко на запад. Помимо военного значения, протекторат Советского Союза над Восточной Европой давал нашей стране и огромные экономические преимущества; не оставались внакладе и сами восточноевропейские страны — в рамках работы Совета экономической взаимопомощи они получали такие выгоды, о которых раньше не смели и мечтать.И вот в течение всего пяти лет, во второй половине 1980-х, СССР поспешно оставил свои позиции в Европе и пошел на беспрецедентные уступки США в области вооружений в этом регионе.
С точки зрения западного мира, Россия была хороша, сражаясь против Германии в фактическом одиночестве, защищая от нацистского варварства цивилизацию, но недостаточно привлекательна при обустройстве нового мира. В Восточной Европе американцы усмотрели опасность того, что они назвали советским экспансионизмом. Однако было ясно, что именно война окончательно и бесповоротно уничтожила традиционные восточно-европейские политические и экономические структуры, и ничто не могло изменить этот факт, ибо не Советский Союз, а лидеры «старого порядка» в Восточной Европе сделали данный коллапс неизбежным.
Анатолий Иванович Уткин (1944–2010) — крупнейший советский и российский историк и политолог, специалист в области международных отношений, признанный эксперт по внешней политике США, советник Комитета по международным делам Государственной Думы.В книге, представленной вашему вниманию, А.И. Уткин подробно описал беспрецедентную в истории политику Запада во второй половине XX века, направленную против советского и российского государства. Военное, экономическое и дипломатическое давление на нашу страну было настолько велико, что с полным правом можно говорить об «осаде СССР-России» Западом.
Полная биография Уинстона Черчилля, принадлежащая перу выдающегося российского историка А.И. Уткина, представляет собой яркое описание политической и частной жизни известного мирового лидера. Автору удается дать портрет не только своего героя, но и времени, в котором он жил, и в котором судьба России нередко была связана с политикой Черчилля. Несмотря на обилие фактического материала, книга очень легко читается: недаром она была признана в США лучшей иностранной биографией.
С тех пор прошло уже более восьми десятилетий... Однако история первой мировой войны до сих пор таит много белых пятен и ставит вопросы, на которые нельзя ответить однозначно. В чем кроются истоки одной из самых кровавых войн в истории человечества? Каковы причины трагедии, обрушившейся на Россию в начале века? Почему союзники — страны Антанты — бросили Россию на произвол судьбы? На эти вопросы и пытается аргументировано отметить автор в своей книге.
Новую книгу «Рига известная и неизвестная» я писал вместе с читателями – рижанами, москвичами, англичанами. Вера Войцеховская, живущая ныне в Англии, рассказала о своем прапрадедушке, крупном царском чиновнике Николае Качалове, благодаря которому Александр Второй выделил Риге миллионы на развитие порта, дочь священника Лариса Шенрок – о храме в Дзинтари, настоятелем которого был ее отец, а московский архитектор Марина подарила уникальные открытки, позволяющие по-новому увидеть известные здания.Узнаете вы о рано ушедшем архитекторе Тизенгаузене – построившем в Межапарке около 50 зданий, о том, чем был знаменит давным-давно Рижский зоосад, которому в 2012-м исполняется сто лет.Никогда прежде я не писал о немецкой оккупации.
В книге известного публициста и журналиста В. Чередниченко рассказывается о повседневной деятельности лидера Партии регионов Виктора Януковича, который прошел путь от председателя Донецкой облгосадминистрации до главы государства. Автор показывает, как Виктор Федорович вместе с соратниками решает вопросы, во многом определяющие развитие экономики страны, будущее ее граждан; освещает проблемы, которые обсуждаются во время встреч Президента Украины с лидерами ведущих стран мира – России, США, Германии, Китая.
На всех фотографиях он выглядит всегда одинаково: гладко причесанный, в пенсне, с небольшой щеткой усиков и застывшей в уголках тонких губ презрительной улыбкой – похожий скорее на школьного учителя, нежели на палача. На протяжении всей своей жизни он демонстрировал поразительную изворотливость и дипломатическое коварство, которые позволяли делать ему карьеру. Его возвышение в Третьем рейхе не было стечением случайных обстоятельств. Гиммлер осознанно стремился стать «великим инквизитором». В данной книге речь пойдет отнюдь не о том, какие преступления совершил Гиммлер.
В этой книге нет вымысла. Все в ней основано на подлинных фактах и событиях. Рассказывая о своей жизни и своем окружении, я, естественно, описывала все так, как оно мне запомнилось и запечатлелось в моем сознании, не стремясь рассказать обо всем – это было бы невозможно, да и ненужно. Что касается объективных условий существования, отразившихся в этой книге, то каждый читатель сможет, наверно, мысленно дополнить мое скупое повествование своим собственным жизненным опытом и знанием исторических фактов.Второе издание.
Очерк этот писался в 1970-е годы, когда было еще очень мало материалов о жизни и творчестве матери Марии. В моем распоряжении было два сборника ее стихов, подаренные мне А. В. Ведерниковым (Мать Мария. Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк. – Париж, 1947; Мать Мария. Стихи. – Париж, 1949). Журналы «Путь» и «Новый град» доставал о. Александр Мень.Я старалась проследить путь м. Марии через ее стихи и статьи. Много цитировала, может быть, сверх меры, потому что хотела дать читателю услышать как можно более живой голос м.
«История» Г. А. Калиняка – настоящая энциклопедия жизни простого советского человека. Записки рабочего ленинградского завода «Электросила» охватывают почти все время существования СССР: от Гражданской войны до горбачевской перестройки.Судьба Георгия Александровича Калиняка сложилась очень непросто: с юности она бросала его из конца в конец взбаламученной революцией державы; он голодал, бродяжничал, работал на нэпмана, пока, наконец, не занял достойное место в рядах рабочего класса завода, которому оставался верен всю жизнь.В рядах сначала 3-й дивизии народного ополчения, а затем 63-й гвардейской стрелковой дивизии он прошел войну почти с самого первого и до последнего ее дня: пережил блокаду, сражался на Невском пятачке, был четырежды ранен.Мемуары Г.