Теннис на футбольном поле [Играя в теннис с молдаванами] - [9]

– Ну что ж, Юлиан, – сказал я. – Полагаю, вы в курсе моего пари?

– Да.

– Это вряд ли можно назвать обычной работой. Как вы к этому относитесь?

– Нормально, – ответил он со сдержанностью, которую я вскоре стал воспринимать как национальную черту.

В такси по пути в Независимый центр журналистики мы немного поболтали о моем перелете и погоде, и каждый явно хотел отложить на потом обсуждение того, каким образом мы собираемся решить нашу задачу. Юлиан показался мне славным парнем, и я уверился, что мы сработаемся. А потом я вдруг осознал, что он – мой наемный сотрудник. У меня никогда раньше не было наемных сотрудников. Ну, допустим, я нанимал строителей, мойщиков окон и механиков, чтобы они сделали то, что я делать не умел, или мне было просто лень этим заниматься, но это – другое. Я нанял человека, чтобы тесно с ним работать над своим собственным проектом. Как секретаря или личного помощника. Надеюсь, Юлиан не ждал, что я буду возить его на выходные в Париж.

Коринна встретила нас на улице у дверей красивого старого здания, в котором располагался Независимый центр журналистики. Она была элегантна и красива, и ради нее я бы с радостью отправился в тур Кишинев – Париж, если бы не знал, что она счастлива в браке и воспитывает маленького сына.

– Тони, я думаю, вы сумасшедший, – объявила она, – но даже если так, вы можете спокойно работать в нашем центре.

– Спасибо, вы очень добры.

Мне крупно повезло. Менее месяца назад я не знал ни одного молдаванина, не говоря уже о том, чтобы работать в их офисе, как в собственной штаб-квартире.

– Вы вправду считаете, что это невыполнимо? – спросил я.

– Ну, скажем, я считаю, что нет ничего невозможного, – ответила Коринна, – но вы скоро поймете, что в этой стране очень сложно чего-либо добиться. Думаю, ваша затея почти невыполнима.

Почти невыполнима. Два слова, которые не слишком ободряли. Я предпочел сменить тему.

– Расскажите мне немного о вашем Независимом центре журналистики.

Коринна рассказала все. Центр являлся неправительственной организацией, которая была создана с целью поддержать молодых журналистов и способствовать развитию открытого общества посредством создания качественных и объективных СМИ. Своему существованию он в значительной степени обязан деньгам американского миллиардера Джорджа Сороса, человека, который сделал немыслимо огромное состояние, торгуя на мировых финансовых рынках. Венгерский еврей, он в детстве прятался от «эскадронов смерти» эсэсовцев, а потом деспотичный коммунистический режим вселил в него страстную веру в огромные силы открытого общества.

В возрасте 49 лет, владея личными средствами в 25 миллионов долларов, он решил, что пора заняться благотворительностью. Теперь каждый год он отправляет миллионы долларов в Восточную Европу, и Коринна принадлежала к числу его благодарных адресатов. В сентябре 1992 года немалая часть этих денег принадлежала британским налогоплательщикам. Тогда Джордж Сорос сделал огромную ставку против фунта стерлингов. Он был поистине смелым парнем, чтобы бросить вызов такой значительной фигуре, как британский канцлер казначейства Норман Ламонт, однако через неделю лихорадочных торгов британские налогоплательщики потеряли 15 миллиардов фунтов, а дела Сороса пошли лучше прежнего.

Меня всегда поражало, что Ламонт, который пристально наблюдал, как из кармана каждого налогоплательщика в Великобритании вынули по пять фунтов, искренне огорчился, когда Джон Мейджор в итоге его уволил. Представляю, какой разговор мог состояться между ними на фоне этих событий.

– Боюсь, Норман, в результате разорения мелких предпринимателей со скоростью три лавки в день и огромного числа жителей страны с отрицательным капиталом из-за падения цен на имущество, а также потому, как тебе удалось лишить страну миллиардов фунтов за один-единственный день, я принял решение снять тебя с поста канцлера казначейства.

Ламонт:

– Но за что? Что я такого сделал?

По сей день мнение Нормана Ламонта по основным политическим вопросам повестки дня помогает мне решать, какую занять позицию. Естественно, главной причиной моих выступлений за дальнейшую интеграцию Британии в Европу является тот факт, что Норман Ламонт неистово выступает против. Мне кажется, если я проживу жизнь, придерживаясь во всем мнения, противоположного мнению Ламонта, я не слишком отклонюсь от верного курса.

Коринна провела меня вверх по лестнице в кабинет, главный в Центре журналистики, где сидели пять-шесть человек, стуча по компьютерным клавиатурам. Меня представили сотрудникам:

– Это Тони из Лондона, о котором я вам говорила.

Рабочая сила развернулась на стульях, вежливо кивнула и незамедлительно вернулась к своему занятию. Ух ты. Это все, что ли? Почему-то я представлял себе, что вызову больше шума. Я ожидал, что внимание ко мне будет приковано дольше, чем 0,1 секунды. Коринна рассказывала им обо мне, так где же крики удивления? «О, так это тот псих… А, вот как он выглядит… Ну-ну, вот и он, великий авантюрист, добрался-таки…»

Первая встреча не оправдала ожиданий. Я решил, что либо эти люди поразительно хорошо умеют сдерживать свои чувства, либо всем им на меня начихать. Первый укол моему самолюбию.