Теннис на футбольном поле [Играя в теннис с молдаванами] - [19]

– Я приглашаю вас обоих в свою квартиру, – радушно сказала Анита.

– Спасибо. В любом случае, там будет приятнее, чем здесь, – сказал я.

Я любезно поблагодарил администраторшу, чтобы вызвать у нее хоть толику стыда (это мне не удалось), и думаю, она прыгала от радости, спровадив еще двоих несостоявшихся клиентов.

Огромные, похожие на дворцы дома выделялись на линии горизонта на вершине холма.

– Это что-то, да? – сказала Анита.

– Определенно, – ответил я, качая в изумлении головой. – Они, должно быть, очень богаты – просто противоположность всем цыганам во всем мире.

Я покрепче пристегнул свою камеру, вспомнив, что местные жители говорили Аните о том, что на холме небезопасно, хотя и не чувствовал никакой опасности. Думаю, это все параноидальный страх, который веками питался предубеждением к цыганам во всем мире. Их жизнь не была сказкой. Их все гоняли. Вероятно, организация их общества не слишком помогала получить всеобщее признание, где бы они ни оказывались, так как цыгане зачастую не уживались с нецыганами, которых они называли «гадже». Их обособленность всегда оборачивалась внесением в международный список козлов отпущения. Но с богатством приходит власть, и здесь, в Молдове, к нашему удивлению, цыгане жили лучше всех.

– В Англии цыгане строят такие дома? – спросил цыган, гордо стоя у своего дворца. Ответ он знал заранее.

Мы попросили его проводить нас к королю Артуру, и он пообещал это сделать, но не раньше, чем они с женой проведут экскурсию по своему дому. Тот был построен с размахом, в восточном, мавританском стиле, и у него была необычайно блестящая металлическая крыша. Внутри было просторно и роскошно, с потолка свисали экзотические люстры, стены украшали фрески на библейские темы. Муж, которому на вид было за пятьдесят, сказал, что построил дом на деньги, которые заработал в России за один год. Совершенно очевидно, что за год просто невозможно законно заработать такую сумму. Он, должно быть, занимался контрабандой наркотиков или какой-нибудь еще незаконной деятельностью. Было странно пользоваться гостеприимством того, кто, несомненно, был преступником. Очень возможно, что все это поселение построено на деньги, добытые незаконным путем. Их культура отклонялась от общепринятых норм, в ней нарушение закона было обычным делом и приносило неплохие деньги. Для цыган это не было неприлично или неправильно. Те, кто жил по закону, были просто «чайниками». Как те молдаване в деревне, которые еле сводили концы с концами.

Я нервничал, пока Юлиан слушал, как отыскать дом короля Артура. Как и ожидалось, нам предстояли долгие и бесцельные блуждания. Почти на каждом повороте мы натыкались на дом, который вполне мог быть королевским, но, к сожалению, принадлежал не королю. Юлиан выглядел решительно не в духе. Так как я держал свою камеру, ему пришлось тащить круглый столик, и он был не слишком этому рад.

Наконец, когда пошли в сторону, противоположную той, что предложил Юлиан, мы повстречали маленькую старушку в черном платке, которая сидела на скамейке у больших черных кованых ворот. Она сказала, что мы стоим прямо напротив дома короля Артура. Мы спросили, уверена ли она, и она ответила, что да, и нам пришлось ей поверить, когда она сказала, что она – его мать. А еще она сказала, что король Артур уехал в Кишинев и вернется не раньше завтрашнего дня.

Здорово, подумал я. Он был именно там, откуда я три с половиной часа ехал в ужасном автобусе. Едва мать короля узнала, что я проделал долгий путь из Англии, чтобы сделать ее сыну подарок, она пригласила нас в дом и провела уже ставшую традицией экскурсию по владениям.

Дом был просторным, с аляпистым интерьером и фресками на стенах, изображавшими всех членов семьи. Я подумал, что это позволительно, ведь они – королевская семья. Цыгане правили по своим собственным сложным семейным законам, где группа родственных семей образовывала «висту» (клан), возглавляемую лидером – бароном (королем). Мать короля Артура, Анушка, болтала на смешении русского и цыганского языка рома, который Юлиану переводить было трудно. Недавно, когда умер ее муж Мирча, бывший король, она овдовела. Она могла пользоваться всем этим богатством, сказала она, показав вокруг, но без мужа она никто и потому больше не выходит из дома. Анита издала тихий стон. Далеко от феминизма, которому она выучилась на западном побережье Америки.

– Это правда, – спросил я, – что по цыганскому обычаю все, что принадлежало покойному, хоронят вместе с ним?

Я читал об этом и подумал, что это довольно благородный обычай, так как заставляет человека распределять свое состояние при жизни, а не копить, чтобы имущество досталось его испорченному ребенку, который все промотает. Вероятно, смерть Мирчи была внезапной и помешала справедливо разделить добро, потому что, по словам Анушки, он был похоронен со своим ноутбуком и мобильным телефоном. Должно быть, спириты и экстрасенсы в цыганском таборе не на шутку испугались потерять работу. Больше не нужно никаких спиритических сеансов, чтобы связаться с покойником. Просто звоните на мобильный. (Конечно, при условии, что Мирча на небесах, один из недостатков ада – отсутствие связи.)