Тени восторга - [50]

Филипп, беспокойно бродивший по дому, принес вести о беженцах на Кенсингтон-Хай-стрит. Услышав это, сэр Бернард нахмурился.

— Если такое творится повсюду, — сказал он, — вскоре начнется сущий ад. Давайте поднимемся и посмотрим сверху.

Из чердачного окна, выходившегося на Хай-стрит, открывался вид на быстро растущую толпу. Несколько беженцев повернули в сторону площади, куда фасадом выходил дом сэра Бернарда, но большинство очертя голову неслось вперед.

— Пойду-ка я проверю, как заперта парадная дверь, — вдруг сказал Филипп. — Хватит на сегодня гостей. — Он подумал и осторожно добавил: — Ну, наверное, особой опасности на самом деле нет.

— Конечно, нет, — сказала Изабелла. — Мистер Консидайн сказал, что не собирается громить Лондон.

— Не понимаю, — хмыкнул сэр Бернард, — как можно верить Консидайну. Нельзя отречься от разума и при этом ждать, что люди будут верить тебе на слово, разве не так?

— Но ведь вы ему верите? — сказала Изабелла. — Он так сказал.

— Да знаю я, что он сказал, — нетерпеливо отмахнулся сэр Бернард. — Ну, хорошо. Ты права. Я действительно ему верю, но не могу понять, почему. Наверное, из-за Второй Эволюции Человека.

— Посмотрите, этот мужчина очень устал, — сказала Изабелла, показывая на группу из пяти человек: женщину с маленьким ребенком и мужчину еще с двумя детьми. Группа только что вышла на площадь и остановилась передохнуть. — Ему нельзя идти дальше, да и ей тоже. Сэр Бернард, вы не думаете…

— Да, — сказал задумавшийся сэр Бернард. — Думаю, тебе тоже надо отдохнуть. Боже правый, что ты сказала?! — До него дошло намерение Изабеллы. — Ты собралась помогать им?

— Ну, — Изабелла слегка покраснела, — я подумала, если у вас есть молоко, то дети… Я просто хотела пойти и поговорить с ними.

— Филипп пойдет с тобой, — сказал сэр Бернард. — Восторг порой принимает весьма странные формы, особенно если нападает не на того. Ладно. Филипп, иди открой дверь, — и когда молодой человек повиновался, он повернулся к Изабелле и спросил: — Изабелла, что происходит?

Она спокойно смотрела ему в глаза.

— Знаете, сэр Бернард, мне едва ли удастся объяснить… Просто все идет так, как должно идти. Роджер делает то, что должен, ну и я тоже… У меня болит за него каждый нерв, но я готова петь от радости. Во мне живет тот самый восторг… Давайте что-нибудь сделаем, пока он не разбил мне сердце.

Глава одиннадцатая ДОМ У МОРЯ

Автомобиль затормозил возле дома на берегу. На веранду через широко открытую дверь падал свет из комнат. Из-за этого встречавших трудно было разглядеть. Роджер с трудом выбрался наружу. Видимо, он сидел неудобно и даже не заметил, как сильно затекли ноги. Озираясь по сторонам, он еще раз подивился странной компании своих спутников. Похоже, на остальных дорога повлияла не так сильно. Движения старого еврея были замедленными, но вовсе не затрудненными, а Кейтнесс, как только вышел, стал озираться в поисках короля. Роджер подумал, что из всех только Кейтнессу сложно приспособиться к новой обстановке. Его окружали люди верующие, но относились они совсем к другой вере. А священнослужителям редко приходится испытывать пренебрежение со стороны окружающих — слишком долго церковь занимала в обществе ключевые позиции. Вот искусство никогда не было популярно, и его адептами во все времена становились немногочисленные одиночки. Его собственная вера была такой же страстной, как у еврея или священника, но она встречала куда больше препятствий.

Приехавшие невольно сбились в кучку, ожидая того, в чьей свите их сюда привезли, того, кто являл собой зримое воплощение победы над смертью. Он задержался, разговаривая с водителем. Роджер наслаждался близостью моря. В темноте слышался его слабый шум, воздух был напоен его извечным запахом, и Роджеру стало казаться, что море и было истинной целью их путешествия. Вечно манящее, далекое и глубокое, нежное и близкое, море объединяло их самим своим существованием. Кейтнесс зачем-то сказал: «Наверно, мы недалеко от берега. Слышите: волны». Никто ему не ответил, а тут к ним подошел Консидайн и жестом пригласил следовать за ним. На террасе их ждал Моттре. Он поприветствовал своего хозяина и сказал:

— Все исполнено: мы уложили короля. Его немного лихорадит, но в остальном он в порядке.

Консидайн кивнул.

— Капитан еще не прибыл? — спросил он. — Впрочем, я жду его только завтра. Мои друзья устали, покажите им их комнаты.

— Я хотел бы увидеть Инкамаси, — сказал Кейтнесс с вызовом в голосе.

На губах Консидайна мелькнула улыбка.

— Проводите к нему мистера Кейтнесса, — сказал он Моттре, а затем обратился к священнику: — Только не забудьте, мистер Кейтнесс, что король, будучи христианином, пока не способен пренебречь физической болью. Это вы с сэром Бернардом хотели, чтобы он ее чувствовал, надеюсь, вы научите его справляться с ней. — Он повернулся к остальным. — Спокойной ночи, мистер Розенберг, — сказал он, — завтра мы поговорим о вашем путешествии. Спокойной ночи, Ингрэм. Спите! — Взгляд его мгновенно потяжелел, в нем читался немой приказ. Роджер попрощался и последовал за ожидавшим его джентльменом.

Они вошли в зал, словно бы раздававшийся перед ними вширь. Стены были завешены или покрыты чем-то серебристо-серым, от них шел легкий свет, почти как на картине. Мебель в доме не выглядела элементом обстановки, скорее, она напоминала природные образования. Сундук казался древним валуном на склоне холма, стол, конечно, был столом, но вырастал из пола, а не стоял на нем, стулья слегка светились, как листва под солнцем. Роджер шел за своим провожатым и поражался сообразности дома, какой не встречал нигде раньше. Он повидал разные дома, в том числе и весьма богатые, обставленные и украшенные по-королевски, но и самые лучшие из них были всего лишь образцами рукотворного искусства. Здесь же перед ним было искусство естественное, точно отвечавшее человеческой природе. И действовало оно удивительно умиротворяющее. Вверх по лестнице, потом по коридору, — и вот его ввели в совершенно обычную гостевую комнату, снабженную всем необходимым. Его спутник произнес несколько вежливых фраз, улыбнулся, поклонился и покинул его. Роджер подошел к окну, но снаружи ничего не было видно: слишком темно. Он подумал было вернуться и выключить свет, сделал шаг обратно и услышал внутри себя голос Консидайна: «Спите». Противостоять этому приказу оказалось совершенно невозможно, и он вернулся к столику.