Тени утренней росы - [9]

— Ваша сестра — владелец недвижимости. Богатая женщина, да? Случайно, не актриса? На Крите полно актеров из Европы и Голливуда. Хорошее место для жизни.

Последняя фраза прозвучала особенно красиво, и я постаралась запомнить ее. Хорошее место для жизни. Нет, даже не так. Не совсем так.

Nowhere on the Earth there is a better place for living. Нигде на Земле нет лучшего места для жизни.

— На северо-западе острова, в бухте Ставрос, не так давно даже снимали фильм, — продолжал он невозмутимо. — «Грек Зорба». Вы не смотрели?

— Нет.

— Я тоже. Но это не важно. Исполнитель главной роли, не помню его имени, получил «Оскара» за этот фильм, высшую награду Американской киноакадемии; так этот «Оскар», эта статуэтка, теперь стоит в местной таверне на радость туристам, а сам актер просто взял да и переехал сюда жить. Сюда, на Крит. Молодец парень, правда?

Я кивнула, с трудом удерживаясь от смеха. Что за дурацкий разговор!

— Моя сестра не актриса. Дом принадлежит ее мужу, хозяину крупной строительной компании. Мосты, тоннели и все такое прочее. У нас это называется «удачно выйти замуж».

— О! — проронил он, отворачиваясь, чтобы я не заметила его улыбки.

Прикусил зубами сигарету, щелкнул зажигалкой. С привычной небрежностью заядлого курильщика, которая делала его похожим на дворового хулигана или нет, скорее на столичного аристократа, погрязшего в пороке.

— Вы младшая из сестер? — прозвучал неожиданный вопрос.

— Да.

— Так я и думал.

— Почему? Он издал отрывистый смешок:

— У вас несчастный вид. Я оторопела.

Ну и ну! А где же такт? Где пресловутая английская вежливость?.. Мне пришло в голову, что он, возможно, американец.

— А вы откуда?

Прежде чем ответить, он в очередной раз приложился к сигарете, выпустил дым колечками и проводил их мечтательным взглядом.

— Из Голлуэя, Ирландия. Но живу главным образом в Лондоне. — Проследил за тем, как колечки табачного дыма растаяли в воздухе, и добавил: — Когда не живу на Крите, разумеется.

Узкие запястья, на одном — золотой браслет. Худое, гибкое тело. Рубашка полощется на ветру.

Минуточку, дорогуша, что это у тебя на уме? Ты хочешь его к себе в постель?

Ответ очевиден. Да, я хочу его к себе в постель. Кошмар!

Догадываясь, что все эти мысли написаны у меня на лице, я сделала глоток воды из бутылки, пару раз непринужденно обмахнулась носовым платком и одарила собеседника ослепительной улыбкой в духе Джулии Робертс.

— Вы часто приезжаете сюда?

— Сюда, на Крит? Или сюда, в Превели?

Порядок. Я спасла положение. У него по-прежнему не было ни малейшей причины заподозрить меня в каких-либо притязаниях на его особу.

Он приезжает на Крит ежегодно, в конце апреля или в начале мая, и остается до конца ноября. Снимает комнаты у одной греческой семьи в Хора-Сфакион. Всегда у одной и той же семьи.

Я собираюсь подробнее расспросить его об этой семье, а заодно и его собственной семье, выяснить, кто он вообще и чем занимается, но в эту минуту в сумке у меня начинает звонить телефон. С невнятным возгласом досады я извлекаю его из-под кучи всякого барахла, каким обычно бывает набита дамская сумочка, смотрю на дисплей и обреченно вздыхаю. Делать нечего, придется отвечать.

— Да, мама. Все в порядке. Я здорова. Да, купаюсь, отдыхаю. И я тоже. Уже соскучилась. Привет папе. Целую вас обоих.

Отключаю аппарат от сети и понимаю, что подходящий момент для детального ознакомления с его биографией, увы, упущен. Мой приятель уже встал, отряхнул штаны и приготовился сопровождать меня к машине.

— Как тебя зовут? — спрашиваю я с неожиданным ожесточением, твердо решив, что не сдвинусь с места, пока не получу ответа хотя бы на один вопрос.

— Нейл Бреннан, — отвечает он с безмятежной улыбкой. — А тебя?

Мы купаемся в чудесной бухте Дамнони — песчаный пляж, чистейшая вода, — потом обедаем в таверне на берегу, потом снова купаемся.

В этой таверне он явно не в первый раз, его здесь знают и, поскольку он свободно говорит по-гречески, встречают действительно как своего.

— Хэретэ, Нейл! — слышится со всех сторон. — Хэретэ, кирие!

Греческие приветствия очень симпатичны. При встрече греки говорят друг другу «радуйся». Это кажется мне мудрым и правильным. Во всяком случае, это не простая формальность.

— Я сас! — отвечает он с улыбкой, что значит «привет». И тут же переходит на английский, чтобы я не чувствовала себя лишней. — Моя подруга Элена. Она из России. Кто-нибудь из вас, парни, говорит по-русски?

Бармен и официанты улыбаются до ушей.

Нейл тоже доволен. Мне нравится, как он произносит мое имя — Элена. Его низкий, хрипловатый голос делает проникновенным каждое слово.

Пока мы отдавали должное салату по-гречески, шашлыку и местному пиву «Мифос», к пляжу подъехали два здоровенных джипа, битком набитые жизнерадостными итальянцами. Посовещавшись, мы сходимся во мнении, что эти милые люди, обвешанные фотоаппаратами, радиоприемниками, надувными матрасами, волейбольными мячами и маленькими детьми, могут достать кого угодно, и перебираемся поближе к скалам.

— Далеко не заплывай,— говорит мне Нейл, стоя на ветру с развевающимися волосами. Очень стройный, очень загорелый. — Боюсь, как бы шашлык не потянул тебя на дно.