Тени старого дома. Готическая история - [7]

На лице сэра Лестера появилось такое странное выражение, будто он страшится чего-то неминуемого. Алан подумал, что причина такого настроения хозяина дома заключается в осеннем ненастье и болезни дочери. Но он не мог не признаться самому себе, что обстановка дома оказывала довольно гнетущее влияние на него и всех его обитателей. Алан не мог понять, как дети могли жить здесь, спокойно расти и развиваться. Этот дом обладал какой-то странной, зловещей силой, будто в его темных углах таилось нечто, следившее за обитателями дома, переползающее из одной комнаты в другую, не давая свету и теплу согреть холодное, мрачное поместье. Алан погрузился в свои меланхоличные мысли. Он слушал тоскливые завывания ветра, которые не могли заглушить даже звуки музыки. Доктор подумал о том, что вечер и ночь никогда не закончатся, и тьма не покинет ни этого дома, ни его души.

Часы пробили одиннадцать. Их гулкий, низкий бой прервал музыку. Элизабет резко перестала играть, и снова в ее глазах появилось выражение тоски.

Сэр Лестер тряхнул своей седовласой головой:

– Кажется, мы засиделись. Детям пора спать. Да и вам нужно отдохнуть после тяжелой дороги, – он встал с кресла.

– Спасибо за такой теплый прием, сэр Лестер, – Алан посмотрел на Элизабет и Эдгара. – Доброй ночи.

Элизабет присела в изящном реверансе и, взяв Эдгара за руку, ушла из гостиной. Алану показалось, что после ее ухода стало темно и холодно. Девушка была похожа на луч света в этом зловещем доме. Даже тьма не смела подступить к ней и таилась по углам. Сэр Лестер тоже удалился к себе. Дороти стояла в дверях со свечой в руке и ждала, чтобы проводить Алана в его спальню. Молодой доктор последовал за ней.

Оказавшись в спальне, он снял сюртук и сел на кровать. В доме воцарилась мертвая тишина. Слуги отправились спать. Не было слышно ни единого звука, лишь ветер продолжал терзать деревья и дождь стучал в окно, словно ненастье хотело ворваться в дом и захватить всю усадьбу. Силы природы яростно обрушивали свой гнев на беззащитную землю, будто хотели, чтобы она исчезла во тьме.

Алан чувствовал, что слишком устал, чтобы и дальше предаваться меланхолии. Он посмотрел на огромную кровать и тяжелый балдахин. Ему совсем не хотелось ложиться в эту холодную, неуютную постель. Молодой врач решил написать письмо тете. Он знал, что она с волнением будет ждать вестей от племянника.

Он сел за письменный стол, поставил перед собой свечу и положил рядом коробок спичек на случай, если свеча потухнет. На столе он нашел бумагу, перья и чернильницу. При тусклом свете Алан начал писать, но мысли путались, он постоянно сбивался и забывать, что хотел сказать в письме. Доктор сидел лицом к окну, в котором мог увидеть собственное отражение. Алан поднял голову и попытался рассмотреть свое лицо в мутном зеркале стекла. Затем он успокоился и продолжил писать. Прошло, наверное, около четверти часа. Вдруг в окне что-то промелькнуло. Алан быстро посмотрел перед собой, он замер, но сердце стало бешено колотиться. Ему показалось, что за его спиной кто-то есть. Порыв ветра в одно мгновение потушил все свечи, находящиеся в комнате. И Алан оказался в полной темноте. Он вскочил со стула и повернулся лицом к двери, нащупывая на столе коробок со спичками. В непроглядной тьме он услышал шипящий, зловещий шепот. Страх сковал душу молодого врача. Он ощутил на своей шее чье-то ледяное прикосновение. Рывком Алан зажег спичку и увидел перед собой жуткую старуху, она смотрела на него безумными, вытаращенными глазами. Вдруг она вытянула перед собой трясущуюся костлявую руку и указала в пустоту. Алан услышал ее глухой, осипший голос:

– Он здесь…

Глава 3. У старой часовни

Алан с ужасом смотрел на безумную старуху, стоящую перед ним. А она все твердила:

– Он здесь. Он пришел.

Спичка догорела и обожгла ему пальцы. Боль привела Алана в чувства. Он испугался, что вновь окажется в темноте, но тут в комнату вбежала девушка со свечой, должно быть, другая служанка:

– Простите, сэр. Сиделка задремала, и старая миссис Джарндис вышла из комнаты.

Алан уже оправился от страха, сковавшего его душу:

– Это мать сэра Лестера? – он осознал, что ни доктор Личфилд, ни сам сэр Лестер не упоминали о ней.

Девушка накинула на плечи старой женщины плед и приобняла ее. Миссис Джарндис успокоилась и стихла. Ее глаза больше не светились безумным огнем. Казалось, что она с трудом понимает, как оказалась в этой комнате.

– Да. Она не здорова. Простите, сэр. Все это так неловко. Должно быть, старая леди помешала вам? – девушка продолжала извиняться.

Алан машинально зажег свечу на столе. Служанка повела женщину к выходу. И они покинули его спальню. Молодой доктор еще долго смотрел на дверь и никак не мог отделаться от неприятного осадка, оставшегося в его душе после неожиданного появления матери сэра Лестера. Это было очень неприятно. Да еще и слова, которые женщина повторяла, словно в бреду.

Алан снова попытался сесть за письмо. Но понял, что не сможет дописать его. Он отложил перо в сторону и прошелся по комнате. Затем разделся и лег в постель. Алан лежал на спине и думал о прошедшем дне и семье Джарндисов. Он был рад, что встретил в этом доме Элизабет и Эдгара. Их светлые лица радовали его и вселяли в его душу надежду на то, что в этом поместье не все так уныло и странно. Заснуть Аллан так и не смог. Он ворочался с боку на бок. Постель казалась ему слишком холодной и жесткой, а буря, ставшая только сильнее с приходом ночи, тревожила и навевала тоску. Наконец, он смог заснуть беспокойным сном. Ему снилось, что он то едет в почтовой карете по неровной дороге, то блуждает в темноте среди зловещих портретов предков Джарндисов. Вдруг он ощутил, что чьи-то ледяные руки душат его, и начал метаться. Алан хотел закричать, но из его рта не вылетало ни звука. Он увидел страшное лицо своего отца и проснулся.