Тени Сталина: Генерал Власик и его соратники - [10]

Пошли дальше, встретили матроса, разговорились. Этот матрос не узнал ни Шверника, ни Ворошилова. Ворошилов сказал, что мы, дескать, орлы, а матрос говорит: «Вы не настоящие орлы, а орлы, у которых из хвостов выдернули все перья». Ворошилов смеется, Шверник смеется. Потом сколько раз встречались в Кремле, Ворошилов напоминал Швернику: «Шверник, помнишь, какой ты орел?»… А к Ворошилову мне пришлось однажды обратиться с просьбой… Я учился в Академии общественных наук заочно, а ВПШ кончил вместе с Фурцевой в 1949 году. В 1934 году Военную академию. Так вот когда я в 1949 году ВПШ кончил, поступил в Академию общественных наук, на Садовой. Когда Сталин умер, я уже сдал кандидатский минимум, оставалось язык только сдать… А тема у меня была такая: «Роль товарища Сталина в создании Советской Армии». У меня был руководитель Костомаров. Когда это случилось, Берия снял меня с работы и направил в Молдавию. У меня было тогда десять дней на сборы, и я подумал: «Зачем мне ехать в Молдавию, лучше совсем я уйду из органов, окончу Академию и перейду на другую работу». Поэтому я пошел к Ворошилову, позвонил его помощнику, тот меня сразу принял, сейчас же выписал пропуск, и я поднялся к маршалу. Принял меня Ворошилов очень хорошо, я ему: так и так. Он тоже, между прочим, хотел позвонить Берия, я его просил: «Климент Ефремович, не надо. Как есть, так пускай и будет. Мне надо одно — чтоб меня с заочного отделения перевели на очное. Жить-то надо — семья, дети». Он поднял трубку и позвонил Поспелову. Честно говоря, мне неудобно было сидеть и слушать, когда он меня характеризовал. Он сказал: у меня сидит такой-то и просит, чтоб его с заочного отделения перевели на очное. Потом положил трубку и говорит: «Как мне сказал Поспелов, ты можешь считать, что уже переведен, но на всякий случай позвони еще мне». Я после звонил, звонил, а его все нет, нет…

А потом узнал… Но мне пришел срок ехать… Я уехал. И сразу понял, что Поспелов мог принять решение, но Берия там тоже свои гайки закрутил.

Берия

— А сколько человек, вот положим, бывшая охрана Сталина насчитывала? Сколько человек было у Власика?

— Не знаю, а если и знал бы — не сказал.

— А у вас?

— Тоже не скажу. Было достаточно, чтобы обеспечить…

— А каковы судьбы сотрудников охраны Сталина? Ваша?

— Разогнали всех. Буквально через месяц после похорон Сталина. В конце апреля мне звонит мой начальник, полковник КГБ, симпатичнейший человек. Я подполковником был. Берия три раза возвращал мое представление на полковника, и мне потом другие рассказывали: мы, дескать, были в недоумении, почему этот список постоянно возвращается… Он против нашей фамилии был, недолюбливал он нашу фамилию, так как знал, что наша фамилия — это близкие люди Сталина. Когда Сталин умер, он тут же снял моего дядю (он был секретарем Президиума Верховного Совета Грузии) с должности и арестовал… Моего двоюродного брата (он был замминистра здравоохранения) освободил, и до того дошел, что однофамильца в Гори, директора рынка, двоюродного или троюродного брата моего отца, освободил от должности. Только потому, что Эгнаташвили…

А ведь Берия моей матери обязан. Он тогда молодым был, можно посмотреть в его биографии, сколько ему лет было. Они со своей матерью жили в Баку. Семнадцатый— двадцатый годы. И мы там жили. И он заболел какой-то инфекционной болезнью, очень сильно. И на краю гибели был. Жили они со своей матерью бедно. Его мать пришла к моей за помощью. И мать тогда нашего семейного врача прислала. И он его выкарабкал. Все лекарства — за наш счет. А отплатил он нам только злом. Но его мать была благородная женщина, хорошая женщина.

— Георгий Александрович, ни один человек о Берия доброго слова не сказал. А почему он так долго был в окружении Сталина?

— Если французскую литературу просмотреть, наверное, про Фуше и про Талейрана тоже хорошего мало сказано. Наполеон был вынужден держать таких людей. Такие нужны государству. Берия деловой человек был, не шаляй-валяй, он был большой работник, крупный. Я его ненавижу всеми фибрами души. Если бы он был жив, то не было бы меня и мы с вами не были бы знакомы. Но тем не менее правде надо смотреть в глаза: он умел дело делать. Это другой вопрос, какой ценой, но то, что ему поручали, он выполнял.

Возьмем, к примеру, Шверника. Благороднейший человек, но с ним его не сравнишь, потому что Шверник смотрит так: порученное дело надо сделать, но так, чтобы никому не навредить. А Берия было наплевать, кто пострадает. Самое главное ему было — выполнить то, что поручили.

А ему часто поручали дела, которые нужны были государству. Не зря Власик мне сказал, когда взорвали атомную бомбу, что он понял: жизнь его кончена. Потому что он знал, что Сталин обернется лицом к Берия, поверит в его искренность и необходимость. А ведь к этому времени Берия фактически был как бы и отстранен: его даже одно время на дачу к Сталину не пускали. Его люди сидели под домашним арестом. А Берия все еще Сталин держал.

Единственный человек, который с открытым забралом шел против Берия, это Власик. Вот в чем вся суть. А когда атомную бомбу-то сделали, взорвали, — тут уже никто не смотрел, сколько чего на это было положено. Берия оказался в милости.