Тени Радовара - [29]

Шрифт
Интервал

– А что ты вообще здесь делаешь? Такое впечатление, что ты заодно с мэром. Ты живешь у нас, Килиан говорит, что тебе можно верить, но кто ты такой? Откуда ты вообще?

– Минке, что ты…

– Да, Килиан, давай наконец всё обсудим. Ты что делаешь? Сначала приволок сюда эту девчонку, потом – этого старого урода. А следующий кто? Взял бы и повесил указатели, где мы находимся, чтобы Серой Бригаде легче было нас найти.

– Минке! Залман помогал нам всё это время. Извинись перед ним! – Еще никогда Йона не видела Килиана таким рассерженным.

Залман встает.

– Не нужно. Если ты хочешь, я уйду, Минке. Но знай: я на вашей стороне. Последний совет от старого урода: сколько ни взламывай систему, она не рухнет, пока жители сами не разрушат ее изнутри. Эти баллы – гениальное изобретение: людям так хочется подняться наверх, что они готовы на всё, лишь бы сохранить систему. Отбери у них баллы – и ты станешь их врагом. Наверняка мэр Радовара сама не ожидала, что система получится такой прочной.

– Ненавижу ее. Если бы она сюда не приехала, у нас был бы нормальный город. И брат остался бы дома.

– Вообще-то не Хаверс, а Старкин снес дома – когда устроил Большую Уборку. – В голосе Килиана звучит раздражение. Йоне кажется, что Залман кидает на него предостерегающий взгляд, но нет, наверное, она ошиблась.

Вспыльчивая Минке не может промолчать:

– Что? Да как ты смеешь ее защищать? Да, это Старкин выселил нас в Нижние районы, но именно Хаверс ответственна за то, что мы гнием там уже десять лет. Или ты не понимаешь, каково это?

Анук поддакивает Минке:

– Кстати, Килиан. Где, говоришь, ты жил раньше? В каком из Нижних районов? И откуда у тебя все эти дорогие вещи?

– Ну-ка, хватит! – кричит Рори. – Мы все на одной стороне. Надо радоваться, что Килиан стырил для нас всю эту аппаратуру, иначе никакой Своры вообще бы не было.

– А что она нам дала, эта Свора? Ничего. Мы только и делаем, что играемся в этой компьютерной песочнице. Мне это надоело, – сплевывает Минке.

– Неправда, – говорит Рори. – Мы собрали кучу информации. Мы можем проникнуть в защищенные локальные сети разных домов, мы можем даже взломать систему баллов.

– И толку? – спрашивает Минке. – Если мы не собираемся в ближайшее время взяться за что-то серьезное, я сваливаю. Симон, как у тебя продвигаются дела с центральной базой данных?

Симон качает головой.

– Работы еще месяца на два, не меньше. А что с домами-минус? – с милой улыбкой спрашивает он у Минке.

Глаза у нее сверкают, но она молчит.

– Не взломать, – говорит Анук. – Во всяком случае, пока не получается.

Повисает тишина. Даже Килиан, кажется, в мыслях бродит где-то далеко. Йона дрожит. Раньше она никогда не замечала, как тут холодно. Она встает.

– Пойду посмотрю, как там и что. Да и родители могут меня хватиться.

– Конечно, тебе надо идти, – говорит Килиан. – Может, Флис вызовет Серую Бригаду, чтобы найти виновников. Они начнут подозревать тебя, если не найдут на месте. В Звездном Свете сейчас может быть опасно.

– Я справлюсь, – легко произносит Йона, но горло сжимается при мысли о топоте сапог по коридорам, о стуке в дверь, о холодных буравящих взглядах. Не используешь ли ты свой компьютерный талант в преступных целях, Йона Бергер? – Я вернусь и расскажу обо всём, как только смогу.

Килиан берет ее за руку.

– Держись. И помни, как бы странно это ни звучало, акция в любом случае прошла успешно. Даже если в итоге правление вызовет Серую Бригаду и попросту восстановит прежний порядок. Мы их напугали.

Йона выглядывает из двери мастерской. В коридорах на минус одиннадцатом тихо. Конечно. С чего бы Серой Бригаде сюда спускаться? Или членам правления? Теперь, когда Залман уехал, а нового техника пока нет, на этом этаже никто не живет. Но Йона всё равно идет по коридорам крадучись и останавливается на каждом углу. Никого. На других этажах всё наверняка по-другому.

Она осторожно открывает дверь на лестницу. Тоже никого. Только на минус пятом Йона набирается смелости заглянуть в коридор. Пусто. Она проверяет таблички у дверей: 27 172, 27 331, 27 889. Баллов столько, сколько и должно быть на этом этаже. Кажется, семейные счета пришли в норму. На минус втором, где живет Пат, Йона решается войти в лифт. И здесь никого. Обычно в воскресенье днем в Звездном Свете кипит жизнь. Спортзалы переполнены, в кинотеатре битком, люди толпятся в лифтах и коридорах, возвращаясь из Космопарка. К тому же по воскресеньям на этажах куча добровольцев заняты самой разной работой – ради дополнительных баллов. Но сейчас повсюду пугающе тихо. Как будто все забаррикадировались в своих квартирах.

На двадцать восьмом тоже ничто не напоминает о драке, которая едва не произошла здесь пару часов назад. К счастью, Келлеров нигде не видно. Йона тихо открывает дверь и пробирается в свою комнату.

– Ты где была? – кричит из гостиной отец. Он сидит в бабушкином кресле у окна и смотрит на улицу. – Ты куда-то делась, когда произошел сбой.

Йона глотает слюну.

– Я пошла посмотреть, что на других этажах, и встретила Пата. Мы остались у него.

– Не надо было уходить. Мы беспокоились за тебя, но я не мог пойти тебя искать. Когда неполадку устранили, по громкой связи дали объявление, что в связи со сбоем в системе и возникшими беспорядками всех жильцов просят оставаться в своих квартирах до утра. Отменили дневную прогулку в парке и другие мероприятия. Это ты хотя бы слышала?


Рекомендуем почитать
ЖЖ Дмитрия Горчева (2001–2004)

Памяти Горчева. Оффлайн-копия ЖЖ dimkin.livejournal.com, 2001-2004 [16+].


Матрица Справедливости

«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».


Варшава, Элохим!

«Варшава, Элохим!» – художественное исследование, в котором автор обращается к историческому ландшафту Второй мировой войны, чтобы разобраться в типологии и формах фанатичной ненависти, в археологии зла, а также в природе простой человеческой веры и любви. Роман о сопротивлении смерти и ее преодолении. Элохим – библейское нарицательное имя Всевышнего. Последними словами Христа на кресте были: «Элахи, Элахи, лама шабактани!» («Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил!»).


Марк, выходи!

В спальных районах российских городов раскинулись дворы с детскими площадками, дорожками, лавочками и парковками. Взрослые каждый день проходят здесь, спеша по своим серьезным делам. И вряд ли кто-то из них догадывается, что идут они по территории, которая кому-нибудь принадлежит. В любом дворе есть своя банда, которая этот двор держит. Нет, это не криминальные авторитеты и не скучающие по романтике 90-х обыватели. Это простые пацаны, подростки, которые постигают законы жизни. Они дружат и воюют, делят территорию и гоняют чужаков.


Матани

Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.


Человек у руля

После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.