Тени подземелий Мезерицкого укрепрайона - [15]

— Дзыннь, — лопата зацепила за металл….

Раскопки отняли еще час. В результате мы откопали бетонное кольцо, диаметром ровно в восемьдесят сантиметров и высотой в сорок пять сантиметров. Верх кольца был закрыт ровным толстым броневым листом, приваренным к четырем арматурным концам, вылезающим прямо из бетонного окончания кольца. Арматурины были толщиной в палец. Броневой лист, точнее плита, пригнана к краям кольца очень плотно.

— С дуба падают листья ясеня, — ахнул Старик.

— …Ничего себе, ничего себе, — докончил я.

Мы молча уставились друг на друга.

— Версии? — коротко рыкнул Старик.

— Это и есть тот плавучий остров, с которого идет ход в подземный эсэсовский госпиталь с теплыми женскими телами, — с ходу выдал я.

— Не пойдет, — не принял шутки мой партнер, — и по описанию не подходит, да и бред это, насчет подземного госпиталя….

— Давай свою, — кротко произнес я.

— Версии пока нет, но эта штука точно куда-то ведет.

— Куда она может вести? Тут до дотов еще метров 120–130.

— Посмотрим?

— Посмотрим.

Старик возвращается к джипу и приходит с портативной электродрелью, титановым долотом и небольшим молотом. Специальное сверло, шутя вгрызается в ржавый металл арматуры. Минут десять-двенадцать работает электродрель. Затем несколько ударов по рассверленным остаткам крепежа титановым долотом, с помощью молота и броневая плита освобождена. Вдвоем мы сдвигаем ее в сторону. Одним концом она падает на землю, а другой упирается в верх бетонного кольца.

Снизу открывается полое пространство и совсем внизу виден аккуратный люк, окрашенный в черный цвет. К нему прикреплено колесо, размером чуть поменьше рулевого колеса автомобиля.

Старик смотрит на меня. Я киваю головой. Иногда мы обходимся без слов.

Он ложится грудью на бетонное кольцо и пытается двумя руками провернуть колесо. Хотя силища у него не маленькая — ничего не получается.

— Слушай, а в какую сторону его крутить, — он поднимается с кольца и отряхивает грудь, — помнишь в подводных лодках такие же? Куда их крутят?

— Черт его зна…, — осекаюсь я, совсем не к месту поминая нечистого, — никогда не был на подводных лодках.

— Я тоже не был, но в фильмах же показывают, как крутят такие колеса, — не сдается Старик, — давай — вспоминай.

Не вспоминается. Ни мне, ни ему.

— Знаешь, что, — говорю я, — оно, наверное, слегка приржавело, давай стукнем по нему молотом. Ржавчина собьется от удара и покрутишь его в разные стороны….

Старик дважды несильно бьет молотом по колесу и вновь пытается крутить его.

— Поддается, — пыхтит он, — против часовой стрелки пошла, зараза….

Люк, звякнув запорами, падает вниз и повисает на петлях. Мы напряженно всматриваемся в темноту. Протягиваю Старику фонарь.

— Вода, — разочарованно пыхтит он и выпрямляется, — на, смотри.

Я беру фонарь. Действительно, внизу колышется, обрамленная стенками трубы, черная вода с маслянистыми разводами. Разочарованно вздыхаю.

Сидим и молчим минут пять.

— А, акваланги у нас на что, — неожиданно говорит Старик, ни к кому не обращаясь.

— Шутишь, что ли, — ворчу я, — я туда не полезу ни за какие коврижки… Хоть пять янтарных комнат на дне… Ты сам подумай….

— А, что думать? Труба куда-то же ведет, надо нырнуть и посмотреть….

— Я туда не полезу….

— Вот заладил — не полезу, не полезу…, — безнадежным тоном говорит Старик, — я полезу….

Снова молчим какое-то время.

— И, кто там может быть? — продолжает Старик нейтральным тоном, — Акула? Спрут? Барракуда?… Ну, рак, какой, в крайнем случае. Да и то — их здесь нет… Ты какую-нибудь живность здесь видел? Хоть бабочку, хоть кузнечика….

— Не видел, — говорю я угрюмо, — ты меня не уговаривай….

— Я себя уговариваю… Эх! Вшистко едно пшепадать….

И он отправляется к джипу. Приносит оттуда сумку с аквалангами и прорезиненными черными костюмами. Одевается. Вешает на пояс с одной стороны специальный десантный нож с набором различных функций. Этот нож может противоположной зазубренной частью пилить даже металл. С другой стороны подвешивает фонарик….

Я слежу за его приготовлениями с безучастным видом.

— Да, не смотри ты на меня, как на потенциального покойника, — свирепеет Старик, — нутром чую, что не простая это труба….

— Слушай, — говорю, — если ты серьезно — то и я полезу. Почем билет в клуб самоубийц?

— Двоим сразу нельзя, — с явным сожалением произносит Старик, — один должен оставаться на подстраховке.

Он привязывает к поясу конец длинного и тонкого нейлонового фала, а барабан со стопором и намотанным на него фалом протягивает мне.

— Если я дерну вот так, — он дергает за конец фала один раз длинно и три раза коротко, — постарайся вытянуть меня назад. Или, если я не подам никаких сигналов в течение пятнадцати минут — тоже вытягивай. Если я дерну длинно три раза, значит все в порядке. В каждом баллоне — на полтора часа. Всего три. Воздуха мне хватит надолго… Вытащишь, если что….

Я с сомнением смотрю на его могучую фигуру.

— Все, — говорит Старик обреченно, — полез. Я внизу высмотрел металлическую лестницу, приваренную к трубе, по ней пока и полезу.

Он натягивает маску и сует ласты сзади за пояс, берет в руку фонарь. Залазит задом в бетонное кольцо и становится на обрамление нижнего люка.