Тени ниндзя - [41]

Я посидел еще немного на корточках, слушая бесконечную медленную фразу, потом кому-то сказал: «Спасибо!» – и поднялся. Головокружение прошло, наоборот, меня переполняла веселая легкая сила. Хотелось заорать во все горло или броситься бегом, просто так, от избытка сил. Я пресек эти поползновения. Не хватало, чтобы меня в такой день загребли менты.

Домой я возвращался пешком, сделав крюк, чтобы пройти через Сосновку. Люблю я этот парк. Народу вечером мало. Благодать! Идешь себе бездумно, просто смотришь, просто дышишь. Этим я и занимался, пока не почувствовал, что пришел в норму. Тогда, остановившись на маленькой полянке, выполнил произвольную форму[34] секунд на тридцать и бегом отправился домой.

Дома заварил чаю, попутно сделав на листке бумаги пару эскизов Танюшкиных гримасок. Вот так она морщит носик. Вот сногсшибательная улыбка, а вот серьезный взгляд… Ладно, потом сравним с оригиналом. Хотел еще нарисовать кисть руки. У нее очень своеобразная форма кисти, с узкой ладошкой, чуть расширяющаяся к пальчикам. Тыльная сторона гладкая, кости не торчат, как у некоторых иссушенных диетами девиц. Пальчики длинные, сужающиеся к ногтям. Я подступался к рисунку и так и этак, но ничего не получалось. Видимо, придется с натуры. Не зря же Великие считали, что рисовать руки ничуть не легче, чем лица. И брали за парадный портрет с руками втрое против оного же без рук.

Отхлебывая из кружки обжигающий чай, вернулся в комнату и убрал листки с эскизами в папку. Присел было за мольберт, чтобы закончить очередной заказ. Но здоровенный мускулистый детина с воздетым победно мечом меня что-то не вдохновил. Пень с ним, доделаю завтра. Заняться было принципиально нечем. В том смысле, что ничего делать не хотелось. Ну, тогда без вариантов. Пора спать. Выключив свет, я улегся на диван и изъявил намерение увидеть в сновидении Татьяну. Как ни странно, это мне удалось.

Все было странно в этом сне. Начать с того, что я прекрасно осознавал, что сплю. Посмотрел на себя, поднял руки к глазам. Да, я в сновидении. Контроль хороший, предметы не расплываются. Кастанедовские технологии действуют безотказно. Ладненько, но вот что вокруг? Окружающее понятию «сновидение» не соответствовало вовсе. Потому как находился я в старой квартире, где жил еще с отцом и мамой. Квартира давно обменяна с доплатой на мою однокомнатную. В ней живут другие люди, но здесь все как раньше. Вот мой турник со шведской стенкой. Батя изваял его в коридоре. Вот вешалка с одеждой, и на ней висит мамино синее пальто с песцовым воротником. Теперь такие не носят. Что все это значит? Я в прошлом? Как такое может быть? Прошлое прошло, будущее не наступило, есть здесь и сейчас. Так гласит дзенская мудрость. Сновидение – реальность, в чем я за последние годы не раз убеждался. Как же в нем можно попасть в такое место, которое уже не существует?

Я замер посреди прихожей, разглядывая окружающее и время от времени возвращая взгляд к рукам. Ладони слегка светились, а вот предметы – нет. Значит, реален здесь только я. Все остальное – проекции. Хорошо, но зачем меня сюда занесло?

Подумав немного, я решил проверить другие комнаты, хотя мне почему-то очень не хотелось встретить себя самого в юном возрасте или родителей. Ладно. Зайду к себе.

Моя комната была за дверью слева, и я вошел, с трудом подавив желание постучать. Ага, – никого. Здесь все как тогда. Кровать, письменный стол, кресло, книжный шкаф и полки, которые, помнится, сам вешал. На шкафу – модели самолетов, стол уставлен стаканчиками с карандашами и кисточками. На краю стоит транзисторный приемник «WEF», предмет моей гордости…

Взгляд на руки – контроль в норме. Слабое свечение. Взгляд вокруг – нет, все мертво. Может… А это что? Там на стене…

В свое время я собирал репродукции гравюр художника Карелова. Даже упросил отца выписывать мне журнал «Морской Сборник». В нем, на третьей странице обложки, всегда печатали работы этого художника на морскую тему. Фрегаты, линкоры, крейсера, миноносцы и эсминцы, шлюпы и пакетботы – все это было там. Я аккуратно вырезал рисунки и развешивал на стене, прикрепляя их кнопками. Со временем едва ли не полстены занимала эта галерея. Здесь она тоже была. А посередине…. Посередине светилось небольшое пятно. А значит, по определению это реальный предмет.

Я придвинулся ближе и вгляделся. Нет, это не гравюра. Небольшой рисунок, цветной. Рука явно моя. Меня нынешнего, а не того, который обитал в этой комнате. Вот и подпись… Но я не помню, чтобы когда-нибудь рисовал такое. Хотя место это узнал сразу.

Изумрудно-зеленое небо окунается краем в золотой закат. На фоне заката кровавым сталагмитом высится замок-башня, тот самый, составленный из множества башенок, мостиков и переходов. Его я рисовал, да, но вот передний план… Правую часть рисунка занимали огромные вьющиеся растения с серебристыми цветами. Откуда и куда тянутся их переплетения – видно не было. А посередине на каменной плите стояла… Танюшка! Я даже не сразу узнал ее в короне из тонких серебряных нитей, ажурном ожерелье и браслетах, увивающих руки от запястья к плечу. Грудь ее была обнажена, и я затаил дыхание. «Неужели мне досталось такое чудо?! Впрочем, все еще только начинается, не будем спешить». Длинная юбка из полупрозрачной ткани, скрепленная поясом из металлических листьев, довершала одеяние, а в руках Татьяна держала свиток.