Молчание затягивалось. Пленники терпеливо ждали слова наместника.
– Садитесь, – предложил, наконец, Антипатр.
– Я бы выслушал свой приговор стоя, – ответил Кратер.
– Мы не собираемся никого из вас судить, Кратер, садись. Будет разговор. Мечами намахались и хватит. Самое время остыть и поговорить.
Кратер поколебался, но все же сел, не сводя с наместника пристального взора. Остальные последовали его примеру.
– Я оплакиваю сегодняшний день, – сказал Антипатр, – ибо по злому року, не ведая иного спасения, мы подняли оружие на ближних, на своих товарищей. Парменион был мне, как брат, мы понимали друг друга с полуслова, тем страшнее обернулась его глухота к моим словам. Я не верю, что жажда власти ослепила его, среди нас он был одним из мудрейших. Мой человек, которого я послал вчера в ваш стан, мог предотвратить бойню. Я не понимаю, почему Парменион не услышал его, не услышал меня, не поверил в то, что я скажу вам сейчас. Если вы знаете причину, назовите ее мне, ибо я теряюсь в догадках.
"Мятежники" озадаченно переглянулись.
– Мы не понимаем, о чем ты говоришь, – сказал Асандр.
– Тогда горе всем нам. Верно, таков был наш жребий, – Антипатр провел рукой по лицу, помолчал немного и вновь заговорил, – вы избрали Пармениона царем, ибо уверились, что род Аргеадов пресекся, и никто иной не может претендовать на трон. Только войско властно выбрать царя.
Кратер кивнул.
– Вы поторопились. Моих воинов почти столько же, сколько вас, а сейчас едва ли не больше. И все они македоняне. И права избирать царя у них никто не может отнять. А вы попытались.
Мелеагр и Аттал опустили головы, Кратер дернул щекой.
– Ты позволишь высказаться нам, Антипатр? – поинтересовался Эвмен.
– Говори, – согласно кивнул наместник.
– Мне, действительно, неизвестно, почему Парменион решился дать бой, но он вовсе не забыл вашу дружбу. Не дадут соврать: он невыносимо мучился в последние дни, словно на плечи возложили еще лет тридцать, к без того немалой ноше. Он пребывал, словно во сне, глядел отстраненно, а приказы отдавал чужим голосом.
– Голосом Филоты, – добавил Кратер.
– Так всем заправлял Филота? – спросил Полисперхонт, – и вы ему подчинялись?
– Командовал Парменион, – резко ответил Кратер.
– Я не знаю, что случилось с нами там, в Троаде, – мрачно проговорил Асандр, – мы все поддались его красноречию. Я имею в виду племянника.
– Большинство поддалось, – покосился на Асандра Эвмен.
Тот не заметил уточнения. Или сделал вид, что не заметил.
– Филота убедил всех, что ты, Антипатр, примешь сторону сына Аэропа, – сказал Мелеагр, покосившись на Линкестийца. Тот поджал губы, но ничего не сказал.
– Он говорил с каждым по отдельности, – буркнул Аттал, глядя в сторону, – и убеждал, убеждал бесконечно, когда Парменион его не слышал, что старик растерян, он верит в дружбу Антипатра и будет обманут. Надо ударить первыми, не соглашаться ни на какие переговоры, ибо линкестийцы, дети предательства, уже опутали своими сетями наместника по рукам и ногам...
– Как смеешь ты, собака! – вскричал Линкестиец, подавшись вперед, – поносить меня гнусной ложью?! Меня, кто первым назвал Александра царем!
– Чтобы спасти свою шкуру, – процедил Кратер.
– Что?! – Линкестиец побледнел, его рука шарила у пояса в поисках рукояти меча, но никто, ни пленники, ни судьи, не вошел в этот шатер при оружии.
– Остыньте! – повысил голос Антипатр и повернулся к кардийцу, – говори, Эвмен.
– Что тебе еще сказать, Антипатр? Тут уже все сказали. В войске разброд и шатание. Вернулись не все. Лично я всюду чужой. Буду с тем, чья власть поимеет хоть толику законности.
– А моя власть, по-твоему, не законна?
– К чему оправдания, – заявил Кратер, – судит всегда победитель и только он прав в итоге. Давай уже покончим с этим, Антипатр, я очень устал и хочу спать. В Аиде мне это точно дадут сделать.
– Я уже говорил вам, что не намерен никого судить, все уже наказаны сполна. Вы поторопились дважды, ибо не пресеклась кровь Филиппа!
– Как?! – вскинул голову Кратер.
Мелеагр и Аттал недоуменно вытаращили глаза, Асандр дернулся, как от пощечины и внезапно побледнел. Эвмен застыл неподвижно, невидящим взором изучая пустоту, а потом вдруг со свистом втянул воздух, сквозь сжатые зубы, и схватился за голову.
– Клеопатра беременна, – тихо произнес кардиец.
– Что? – повернулся к нему Кратер.
– Ты знал? – удивился Антипатр.
– Я догадался. Другой возможности нет.
– Это правда, – подтвердил Антипатр, – Клеопатра, дочь Филиппа носит под сердцем ребенка. Внука нашего великого царя!
– А если будет девочка? – спросил Эвмен.
– Тогда мы вернемся к выбору войска, – ответил Полисперхонт.
– Если же мальчик, – с жаром продолжил Антипатр, – я первым принесу к его колыбели свой меч и буду при нем неотступно, пока он, возмужав, не освободит вернейшего из своих подданных от обязанностей регента. Вверяете ли вы мне эту ношу?
Антипатр вопросительно взглянул на Асандра: младший брат Пармениона немногим уступал наместнику возрастом и по праву должен был высказаться первым.
– Ты старейший среди нас, – медленно сказал Асандр, – ты назначен самим царем, только он может сместить тебя.
