Тени над Латорицей - [56]

— Есть такие, что в мае дровами запасаются.

— А скотину пасти не нанимался?

— Пробовал.

— К кому?

— На улице Духновича, на Лесной. Фамилий не знаю. Меня Длинный водил. Да не взяли.

— А к Иллеш?

— К убитой? Нет, не нанимался.

Бублейников выдержал паузу, многозначительно взглянул на коллег и сказал Клоуну:

— На этот раз ты, кажется, не врешь… Понял, что у палки два конца. А на какие деньги вы с Кравцовым разъезжали?

— Билеты он покупал. Я не знаю, на какие. Значит, были деньги. Он на «Водоканале» работал…

— Знаем мы его работу, — двусмысленно произнес Бублейников.

Вошел конвоир.

Клоун, не читая, подписал протокол, вернул его капитану Вегеру и, оглядываясь на неумолимо строгого майора и вытирая рукавом футболки потное лицо, вышел с конвоиром.

После короткого перерыва Коваль распорядился привести Кравцова.

— Ну что ж, — сказал подполковник, когда Кравцов по его разрешению опустился на стул и вытянул свои длинные ноги. — Все произошло так, как и предполагалось. Ваш приятель Самсонов признался, что ходили вы к Иллеш ночью, грабить ходили.

На неподвижном лице подозреваемого это сообщение не отразилось, разве только еле заметно шевельнулись полуопущенные веки и углубились уголки сжатых губ.

— Что вы на это скажете, гражданин Кравцов?

Кравцов ответил не сразу. Положив свои огромные руки на колени, он задумался, потом спросил:

— Долго вы его били?

— А вас бьют?

— Меня? Нет.

— Но ведь и вы сейчас признаетесь. Под давлением неопровержимых фактов.

Подозреваемый упрямо, как норовистый конь, мотнул головой и сверкнул холодными голубыми глазами.

— Самсонов показал, что вы лазили ночью через забор, что грабеж этот был задуман вами давно.

— Это не доказательство. Клоун берет на себя — его дело, а я при чем? Может, он и ходил грабить, и лазил через забор.

— Есть и объективные данные. Метеостанция дала официальную справку, что дождя днем не было, только вечером, — подполковник пододвинул поближе к Кравцову документ, но тот даже не взглянул на него.

— И наниматься к Иллеш ты с Самсоновым не ходил — все это записано в протоколе, — указал на стопку исписанной бумаги капитан Вегер. — А самое главное: есть свидетельство местного жителя — ты его знаешь, и я могу его назвать, — которого ты расспрашивал, много ли добра у Каталин Иллеш и зачем ей столько денег. Это тоже прямое доказательство…

Кравцов тяжело дышал, глядя в сторону.

— Как видишь: и прямые есть доказательства, и косвенные, и признание напарника. И — лучше поздно, чем никогда — сознаться самому, тогда и смягчающие тебе найдут, и высшей меры не получишь. Зачем она тебе, хоть ты ее полностью заслужил? — Произнеся эту тираду, майор Бублейников умолк, и вид у него был такой, словно он до конца выполнил свою миссию.

Длинный взглянул на майора, на Коваля, посмотрел на авторучку в руках капитана Вегера, готового записывать его показания, еще несколько секунд подумал и, громко вздохнув, сказал:

— Пишите.

И начал рассказывать о ночи на шестнадцатое июля…

Вегер быстро писал. Но вдруг его перо словно споткнулось, и он остановился: Кравцов слово в слово повторил то, что говорил Самсонов.

— То, что вы сказали до сих пор, не вызывает сомнений, — заметил Коваль. — Отправились с Самсоновым ночью грабить вдову Иллеш, перелезли через забор. А дальше путаете.

— Ничего я не путаю.

— Вы ведь не вернулись назад, — строго сказал майор Бублейников. — Как же это у вас получается — шли, шли и никуда не пришли?

— Я уже сказал: там кто-то был. Я на мокрое дело не пойду.

— С чего вы взяли, что там «мокрое» дело?

— Догадался.

— А уходили, говоришь, опять через забор?

— Да.

— Не ври! Можно было и через калитку выйти. Задвижка-то на ней изнутри, со двора. Зачем же рвать штаны на заборе?!

Кравцов не ответил.

— Ну так что же?

— Не знаю, — наконец выдавил из себя Кравцов.

— Ну ладно, — сказал Коваль. — Перелезли через забор, очутились на улице. Это они с перепугу, Семен Андреевич, — усмехнулся подполковник. — Но зачем же все-таки из города бежать, да еще так далеко?

— К вам в руки попадать не хотелось.

— Но ты же твердишь, что ни в чем не виноват! — воскликнул Бублейников.

— А попробуй докажи тут, в камере, что ты не верблюд. Знаем мы вас. Судимых сразу схватите. А мы там были, во дворе. И следы оставили. Кто нам поверит? Да еще с таким, как Клоун. Его прижми маленько, он сразу запищит. Так и получилось. У вас такая манера. Знаю. Вам лишь бы в сроки уложиться и дело закрыть. Я переждать хотел, пока вы тут настоящего убийцу найдете. А потом и вернулся бы.

— Хорошего вы мнения о милиции, нечего сказать, — заметил Коваль.

— Полжизни с нею дело имею.

— Я больше.

— Сравнили! — возмутился Длинный. — Шкура у меня одна, и справедливость вашу я на ней проверять не намерен.

Бублейников отвернулся, чтобы не выдать своих чувств. Где это видано — вот так разговаривать с убийцей, как делает это Коваль, который разрешает мерзавцу грубить, насмехаться! Так вот с преступником манежиться! Скоро, пожалуй, дойдет до того, что будут милиционера посылать за мороженым для арестованных. Как в оперетте! Дали бы ему с этим Длинным с глазу на глаз потолковать — всю спесь сбил бы сразу!