Тени над Эрдеросом. Рука со шрамом - [15]

- Благодарю вас. Но следующая песня будет последней на сегодня. Это баллада о короле - воеводе Саркисе. - Бард провел пальцами по струнам и запел:

Капли стали падали с неба.

От туч рано стало темно.

С севера дули могучие ветры,

Но в бой шел отряд все равно.

Тех витязей вел, не страшась урагана,

Сам Саркис, великий герой.

Тот, кто при жизни легендой стал славной.

Чью волю не сломишь мечом.

Эльтифиат, вероломный и хитрый

Две ратные силы гнал там.

Люди шли маршем по мокрой земле,

И туча шла по небесам.

У певца был уникальный голос диапазоном в четыре октавы, который звучал то нежно, то жестко и низко там, где это было необходимо. После недолгого проигрыша зазвучал припев.

В дали унеслось затишье мира.

Грозам разразиться вновь время пришло.

Героям не страшен холод могилы.

Жизнь или смерть, кровь иль вино.

Потихоньку в таверну стало прибывать все больше народу, и к моменту, когда Мавротий допел припев, свободных мест за столиками не осталось.

Били в щиты мечи из булата.

Стрелы пронзали и землю, и латы.

Красной от крови стала земля,

И телами покрыта стала она.

Бой завершился лишь поздней ночью,

Когда уж сражаться не было мочи.

Узрев, что все войско лежит возле скал,

Эльтифиат пораженье признал.

Но если признал, то не значит смирился,

Короля - воеводу он сжить захотел

Помощью мага он заручился,

И ему короля он убить повелел.

Мощью огромной тот маг обладал.

Пальцев щелчком он горы сдвигал.

И силой своей он грозе повелел

Обратить победителя в пепел и тлен.

Молнии удар был беспощаден,

Мгновенно прервал Саркису жизнь.

А Эльтифиат, будь он трижды неладен,

Через год был проказой отправлен за ним.

И через тысячу лет не смолкают баллады

Во славу героям, в насмешку врагам.

Но время приходит для новых деяний,

Благих, иль не очень, решать это нам.

Из далей вернулось цветение мира.

Грозы отгремели, их время прошло.

Пусть нас не печалят героев могилы,

Сегодня в их честь мы вкушаем вино.

Таверна, переполненная людьми, взорвалась аплодисментами. Вот, что значит люди, стосковавшиеся по искусству. Некоторые, живущие неподалеку, специально вышли из дома, чтобы поглазеть на живого музыканта. Мавротий снова откланялся.

- Спасибо, друзья! Желаю вам не терять и не теряться. Любите и будьте любимы, - Бард выгреб из футлярчика деньги, положил на их место лютню, спрыгнул со сцены и удалился вверх по лестнице в свои покои.

Народ стал расходиться, гулко обсуждая выступление, а Йорвину и Сиртаме подали обед: тарелку ухи из окуня, краюху еще теплого хлеба. На второе - омлет с беконом и приправами. От алкогольных  напитков странники отказались. Вместо этого им принесли кувшинчик козьего молока. Сиртама ахнул. Они заказали СКРОМНЫЙ обед, а не обед для зажиточной крестьянской семьи. Но трактирщик его успокоил, пообещав, что возьмет за обед, ужин и постель всего три серебряных неция и девять медных цзанг.

После обеда настроение резко улучшилось, и стало расположено к досужему времяпрепровождению. Сиртама стосковался по книгочтению, и решил отправиться на поиски библиотеки или книжной лавки. Йорвин же обнаружил у себя назойливую, как рой помойных мух, потребность сходить в баню.

Пожилой прохожий указал дорогу к двухэтажному деревянному зданию. Внутри пахло отваром банных трав, пихтой и пивом. Йорвин заплатил баннику за отдельную парильню (опять же из-за знака на руке), и уединился в ней. Ушаты с ароматной горячей водой без следа смыли с него не только дорожный пот, но и печали по поводу прошлого и треволнения за будущее. Йорвин почувствовал прилив энергии. И эта энергия была совсем не похожа на энергию притока ярости. Это была позитивная энергия созидания. Воистину, баня обладает чудесной силой исцеления тела и духа. После бани тело стало гладким и приятным, а волосы - мягкими и шелковистыми. Эх, вот бы все недуги мира могли исцеляться также легко и приятно!

Вонь.

Внезапно в бане страшно завоняло. Воняло гниющей плотью, трупом, оставленным на мостовой под солнцем. Воняло так, что Йорвина затошнило. Он быстро оделся, причесался и вышел в коридор. Другие посетители тоже были обеспокоены неприятными запахами и выливали свое негодования на хозяина. Бедный банник, ему не позавидуешь.

Только было Йорвин подошел к двери как вся стена с оглушительным грохотом разлетелась на тысячи кусков разной величины. Йорвина вместе с двумя случайными людьми отбросило волной к противоположной стене. В образовавшейся дыре стояла фигура в черном рваном балахоне. Из под капюшона выглядывал череп страшной нелюди с острыми хищными зубами. На "лице" этого страшилища не было даже намека на плоть и кожу. Именно это существо источало эту жуткую вонь, от которой, казалось, нос вот  - вот сморщится и провалится. Одного из посетителей острым осколком бревна проткнуло насквозь, еще одного засыпало более крупными обломками. Йорвину повезло больше. Он стряхнул деревянное крошево со своих ног, встал, и обнаружил в своем предплечье небольшой осколок, выдернул его, брызнула кровь. Голова "стенокрушителя " дернулась в сторону брызнувшей струйки, а затем снова обратилась на Йорвина. "А-а-а, так вот, что ему нужно, моя кровь. Хрен он ее получит!" - подумал Йорвин и пнул носком сапога мусор, засыпав кровь. "Рваному балахону" это не понравилось. Он поднял руку, вслед за его мановением длинный острый осколок поднялся и уставился острым концом в сторону Йорвина. Тот едва успел упасть на пол до того, как осколок, пролетев над ним, врезался в стену, разлетевшись на щепки.