Тени над Эрдеросом. Рука со шрамом - [14]

- Все ясно, - затем доел кусок, глотнул воды, чтобы хлеб в горле комом не встал, и лег спать.

Заснуть сразу у него не получилось. Йорвина до сих пор не отпускали образы Делайлы, Торвальда и прочих, сложивших голову в деревне. Они принесли себя в жертву ради того, чтобы он выполнил свою великую миссию. Но какую? Стать надеждой угнетенных и невинно порицаемых? Чтобы его имя со слезами гордости произносили старики, рассказывающие своим внукам о герое без страха и упрека, который стоит на страже покоя мирян? Или же стать олицетворением зла, чтобы его имя произносили в страхе и шепотом?  Но затем Йорвин решил про себя, что никакое колдовство и никакие напасти не совратят его с пути добра. Что не для того его вырастил Торвальд, чтобы он, Йорвин, пал жертвой таинственных  сил внутри себя. И с этой мыслью его разум покинул тело. До утра. Проснувшись поутру, Йорвин обнаружил Сиртаму, бодро и старательно заметавшим следы их стоянки. Все вещи были уже готовы к дальнейшему путешествию.

Дальнейшая дорога пролегала по всхолмью, у подножия которого и стоял город Кавван. По холмистой местности идти было интереснее, чем по равнине, но и утомительнее. Сон частично залечил кровоточащую душевную рану Йорвина, и боль немного отпустила. Юноша в этот день был общительнее, улыбчивее, а потому день для него прошел быстрее.

Наконец перед ними раскинулся Кавван. Йорвин с Сиртамой добрались до него раньше, чем рассчитывали, но сочли, что так только лучше. Больше отдохнем, перед Оторофельдом и наберемся сил. Кавван был довольно целостным городом, и не испытывал неудобств от своего приблудного местоположения.  На панораме, что открылась перед путниками по правую руку, тянулись поля ржи, ячменя и пшеницы. По левую - речка, что спускалась с холмов, и обслуживала город. Недалеко от мостка через Наинну, так называлась речка, стояла водяная мельница, а чуть подальше были видны женщины, стирающие белье. Еще дальше, где река становилась полнотелой, и уже не могла называться речкой, виднелись рыбацкие лодки. А на горизонте черной лентой тянулся дурно славный Оторофельд.

Путешественники спустились с холма и вошли в город. Идя по узким улочкам, они оглядывались в поисках постоялого двора. От Митриума этот город отличался сильно. Здесь было чисто, не было пьяниц, вусмерть надравшихся эля, и валявшихся в грязи пятаком вниз. Здесь не пахло отхожими местами, лошадиным навозом и прочими неаппетитными ароматами. Дома стояли ровные, чистые и добротные. Йорвин подумал про себя, что недурно было бы поселиться здесь... когда-нибудь. Наконец, Сиртама указал на вывеску с весьма броским названием "Вечное  сияние". На вывеске была нарисована звезда с восемью лучами и красиво выгравированная буква "А".

Когда Сиртама и Йорвин вошли в таверну, их поразила чистота и просторность этого заведения. Таверна вполне оправдывала свое название. Народу было достаточно, и свободных столиков было два. Всего их было семь. В углу по диагонали от двери стояло что - то вроде сцены, а на сцене стоял высокий, красивый, чистый и опрятный молодой человек. Одет он был в превосходный пурпурно - белый камзол, зеленые суконные штаны, ботинки из заячьей кожи и вишневого цвета шляпу с загнутыми полами и салатовым плюмажем. В руках бард держал великолепную лютню, которая издавала поистине божественные звуки. Эта музыка заставляла забыть про все беды и несчастья, и отправляла душу в высокий полет выше облаков. Все другие барды, которых Йорвину доводилось слушать в Митриуме, после этих чудесных музыкальных переливов казались бездарными фанфаронами и хриплыми горлопанами. В обычных харчевнях музыкой служат нецензурная брань, грубые солдафонские анекдоты, истеричное ржание, отрыжки и прочее непристойное и непотребное. В  этом заведении стояла тишина. Ни один цеховик или крестьянин не смел прервать дивную музыку мастера - барда. Все заслушивались и летали. Сиртама и Йорвин подошли к стойке. За ней стоял человек средних лет, среднего роста, средней комплекции, с добрым лицом и смеющимися глазами. У трактирщика была аккуратная расчесанная борода и  волосы.

- День добрый, судари, добро пожаловать в "Вечное сияние"! Я - Агилл, хозяин. Чем могу вам помочь?

- Здравствуйте, уважаемый, нам бы комнату, желательно попросторнее. И еще скромный обед, будьте любезны.

- Будет сделано. А пока, господа, насладитесь искусством мастера Мавротия. Он приехал к нам вчера с двухдневной гастролью, а завтра, к сожалению, покидает наш город. - Агилл удалился, а Йорвин с монахом заняли столик, что был поближе к сцене. Бард бил пальцами по струнам и пел:

Я вчера полюбил другую.

И прошу, отпусти меня.

Все мы влюбляемся вслепую.

Любовь зрячей никогда не была.

Но отринув печали и муки,

Может быть, встретишь ты завтра того,

Кто согреет рукой твои руки,

И всем сердцем полюбишь его.

Песня кончилась, благодарные слушатели зааплодировали и заулюлюкали. В футлярчик для лютни со всех сторон полетели монеты: медные, серебряные, золотые - кто что мог себе позволить. Йорвин и Сиртама тоже не остались в стороне, и кинули музыканту по серебряной монете. А люди не успокаивались и требовали продолжения концерта.  Музыкант поклонился, "подмел" шляпой пол сцены и благодарно закивал.