Тени. Книга 1. Бестиарий - [64]

Пятница началась с осмотра средневековых кораблей и, конечно, посещения музея книгопечатания — побывав прошлым вечером в обществе книголюбов, не сходить в такой музей было бы неуважением к гостеприимному товарищу Гуттенбергу.

Константин Эдуардович так и зависал в Штутгарте. Ян не вдавался в расспросы, но по косвенным признакам понял, что тот представляет какую-то компанию, занимающуюся производством бытовой химии, и обеспечивает закупки ингредиентов… Этой информации было более чем достаточно — главное, что суровый Константин Эдуардович оставался где-то далеко, и подольше бы так, таблицу Менделеева ему в руки! Наверное, это было не очень хорошо по отношению к Наталье Андреевне, но Ян предпочёл бы сохранить такой расклад до последнего дня своей работы.

Ближе к вечеру пятницы появились новые вводные под кодовым названием «Вальдемар». Как он сам объяснил своё спонтанное появление, «решил заехать по пути с работы». Поскольку от франкфуртской студии, где шли его репетиции, до квартиры на Остендштрассе дорога пешком занимала минут пятнадцать, появление Вальдемара в городе Майнц Ян воспринял как нечто само собой разумеющееся. Он и сам бы такой дорогой ездил!

Увидев Наталью Андреевну, Вальдемар исподтишка поделился с Яном своим «Вау!» — а, будучи представленным, окаменел лицом и первые пять минут даже перестал шутить. Потом, правда, всё пошло на лад, и весь оставшийся вечер он нагонял упущенное.

Некий дискомфорт чуть было не возник при выборе места, где поужинать. Ян опасался, что Наталья Андреевна затащит их в какое-нибудь пафосное заведение. Ян уже прикидывал, как и на чём ему сэкономить в ближайшие две недели, и удар по бюджету в виде ужина с устрицами и дорогими винами в таких обстоятельствах был бы крайне нежелателен. В схожих обстоятельствах находился и франкфуртский представитель творческой интеллигенции, обычно посещающий репетиции на своих двоих не из любви к спортивной ходьбе, а по гораздо более прозаическим причинам.

Но волноваться оказалось не о чем. Наталья Андреевна быстро сориентировалась в социально-экономическом раскладе, в результате чего общее собрание единогласно постановило, что «хороший дёнер-кебаб лучше посредственного айсбана[24]», а неподалёку от университета Гуттенберга очень удачно нашлось подходящее турецкое заведение.

И был пир горой, и было веселье. Ян и Вальдемар поймали «волну позитива» и укатали на ней — до слёз! — поймавшую их кураж Наталью Андреевну. Даже скромная маленькая турчанка-официантка, принимавшая у них заказ, ближе к подаче горячего уже начинала откровенно ржать, едва приближаясь к их столику. А что, спрашивается, ей смеяться, если она даже по-русски не понимает?

Когда Вальдемар начал намекать, что пора бы ему уже знать честь, ум и совесть, Ян предложил довести Наталью Андреевну до отеля, а потом вдвоём прогуляться до вокзала. Однако она неожиданно напросилась к ним в компанию.

У Яна промелькнула мысль, что Наталья Андреевна не хочет его одного никуда отпускать. Над этим стоило поразмыслить — Ян сходу не смог вспомнить, оказывался ли он хоть раз за последние двое суток вне отеля без неё.

Нет, ему нравилось постоянное присутствие Натальи Андреевны где-то рядом, просто это становилось несколько необычным, нетипичным, странным… Ян не мог подобрать определения. И в среду и в четверг он предпринимал попытки дозвониться Инге — лишь чтобы нарваться на очередную отповедь Ираиды Аркадьевны и пятикратно повешенную трубку. Он, конечно, не отчаялся — Ваны не из таких! — но как-то смирился, что решение этой проблемы придётся отложить до возвращения в Москву. То есть, по нынешним раскладам, на неопределённое время.

Самое неприятное, что пытаясь вызвать в памяти Ингу, чтобы поговорить хотя бы с её воображаемой копией, Ян неизбежно вспоминал с ней в комплекте и её злокозненную маму: «Потрудитесь усвоить эту несложную мысль, молодой человек!» — таким образом, получалось, что он отрезан от своей девушки даже в фантазиях.

Собственно, выйдя из кебабной, он и начал «прокручивать», всё дальше выпадая из общего разговора, пока Вальдемар не прекратил это безобразие быстрым и болезненным тычком под рёбра. Случилось это, правда, уже совсем на подходе к поезду.

— Как твоя пьеса? — быстро отозвался на критику своего поведения Ян. — Есть продвижение в читках?

— Ну, если считать продвижением то, что Женька купил беруши, то, несомненно!

— Судя по твоим отзывам, беруши не сильно повлияют на его способности к восприятию.

— Погоди, это надо записать! Я на ходу не умею!

Вальдемар остановился ровно в дверях вокзала, и пока его толкали и пихали, ойкал, но набивал фразу в телефон.

— Начинаю вводить в текст элементы хоррора, — поделился он радостью, потирая ушибленное плечо.

Наталья Андреевна глупо хихикнула.

— Специально для слабо-чувствительных? — уточнил Ян. — Чтобы ты ни говорил, всё-таки Ойген — твоя целевая аудитория!

— Хватит говорить глупости, — голосом старой учительницы сказал Вальдемар. — Ойген и театр ортогональны.

— Ой! — испугалась Наталья Андреевна. — Это кто вас таким выражениям научил?

— У них на Остендштрассе нездоровый климат, — объяснил Ян. — Флюиды ортогональности растворены в воздухе.