Тени истины - [23]
— А пресса? — спросила Мараси.
Ваксиллиум посмотрел на Араделя — тот пожал плечами:
— Мне не удержать это в секрете, лорд Ладриан. Слишком много людей замешано. Все узнают о случившемся.
— Ладно. — Ваксиллиум вздохнул. — Но я не могу отделаться от ощущения, что ради этого все и затеяли.
— Прошу прощения? — не понял Уэйн. — Я думал, все затеяли ради того, чтобы перебить этих ребят.
— Слишком много «ребят», Уэйн. — Ваксиллиум покачал головой. — Похоже на передел власти в городе. Были ли те люди наверху главными целями? Или это атака на губернатора собственной персоной, удар исподтишка по его Дому, некое послание? Сообщение губернатору Иннейту о том, что даже он не может уберечься от них…
Он отвел назад голову Винстинга и принялся рассматривать разодранный рот. Мараси отвернулась.
— Кто-то вырвал ему язык, — прошептал Ваксиллиум. — Почему? Что ты затеял, дядя?
— Прошу прощения? — спросил Арадель.
— Пустяки. — Ваксиллиум позволил голове трупа снова упасть. — Я должен отправиться к художнику, чтобы позировать для портрета. Вас не затруднит прислать мне сообщение, когда станут известны все детали?
— Пришлю. — Арадель кивнул.
— Отлично. — Ваксиллиум направился было к двери. — И еще, капитан…
— Да, лорд Ладриан?
— Приготовьтесь к буре. Это сделали не втихую; это сделали так, чтобы люди заметили. Это вызов. Кто бы ни стоял за случившимся, он не остановится на содеянном.
Часть вторая
5
Уэйн натянул свою счастливую шляпу. Это была шляпа извозчика, похожая на котелок с широкими полями, но не такой, который готов лопнуть от помпезности. Кивнув своему отражению в зеркале, Уэйн вытер нос. Чихнул. Откладывать здоровье про запас он начал накануне, сразу же после того, как обнаружились все эти трупы.
В метапамяти, которую Уэйн носил в виде наручей, уже собрался неплохой резерв здоровья, и им можно было воспользоваться при случае. В последнее время много не требовалось, и похмельные дни Уэйн всегда проводил настолько больным, насколько мог, — все равно чувствовал себя ужасно. Однако с таким количеством мертвых важных шишек дела начали плохо пахнуть, и Уэйн забеспокоился. Вскоре придется прибегнуть к исцелению, и лучше увеличить запасы, пока еще есть такая возможность.
Впрочем, сегодня Уэйн не очень старался. Сегодня требовалась удача. Его так и подмывало назвать этот день худшим в своей жизни, но это точно было бы преувеличением. Худшим днем будет тот, когда он умрет.
«Но ведь я могу умереть и сегодня, — подумал Уэйн, застегивая пояс и засовывая дуэльные трости в ременные петли; при этом он то и дело вытирал нос. — Покамест ни в чем нельзя быть уверенным».
Всякому человеку суждено однажды умереть. Уэйн всегда находил странным, что так много людей умирает в старости, — ведь логика подсказывала, что всю свою жизнь они усиленно практиковались в неумирании.
Он не спеша вышел из комнаты, которую занимал в особняке Вакса, лениво подметил, что из кухни пахнет утренним хлебом. Уэйн был благодарен за комнату, хотя на самом деле оставался в ней лишь ради бесплатной кормежки. Ну и еще ради Вакса. Другу требовалась компания, чтобы не сделаться еще более странным.
Уэйн брел по устланному ковром коридору, где пахло полированной древесиной и избытком свободного времени у слуг. Особняк был милый, но вообще-то люди не должны жить в домах, способных постоянно напоминать о том, до чего мал человек. Слишком уж он огромен. Уэйн был бы счастлив в хорошенькой тесной квартирке. В ней можно ощущать себя королем в битком набитой сокровищнице.
У кабинета Вакса он приостановился. Это еще что такое на столике возле дверей? Новый канделябр из чистого золота на белой кружевной салфеточке. Именно то, что нужно!
Уэйн покопался в кармане. В поступках богачей нет никакого смысла. Канделябр стоит, наверное, целое состояние, а Вакс просто взял и оставил его без присмотра. Уэйн пошарил в другом кармане, выискивая что-нибудь подходящее для обмена. Наконец вытащил карманные часы. Потряс ими — внутри что-то задребезжало.
«Интересно, как давно эта штуковина на самом деле показывала время?»
Он поднял канделябр, забрал салфеточку, потом поставил канделябр на место, повесив на него карманные часы. Обмен показался справедливым.
«Мне как раз нужен новый носовой платок», — подумал Уэйн.
Высморкавшись в салфеточку, он открыл дверь в кабинет и вошел.
Вакс стоял перед мольбертом и смотрел на большой лист бумаги, изрисованный замысловатыми схемами.
— Не спал всю ночь? — Уэйн зевнул. — Ржавь тебя побери, дружище, я не могу как следует отлынивать от дела. И это все ты виноват.
— Не понимаю, как моя бессонница связана с твоей ленью.
— Она представляет меня в черном свете. Вот так вот. — Уэйн заглянул Ваксу через плечо. — Как следует отлынивать от дела можно только в компании. Один человек, который валяется и ничего не делает, называется «лентяй», а если двое валяются и ничего не делают, то у них просто обеденный перерыв.
Покачав головой, Вакс перешел к штудированию газет. Уэйн склонился над мольбертом. Длинные списки всяких идей — некоторые соединялись стрелочками — и набросок, показывавший расположение трупов в бальном зале и убежище.
