Тени и химеры - [3]

В итоге остался только один экземпляр письма, который не нанесет вреда херувимам, поскольку был написан внутри Цитадели, в Мире Снов. Цитадель принимала только документы из реального мира в качестве весомого доказательства совершения преступления. Письмо отца было не менее ценным для Брисеиды. Но, естественно, будучи растяпой, она в спешке потеряла его. Порыв ветра вырвал письмо из ее рук прямо над обрывом, откуда начиналась невидимая лестница. Брисеида отдала бы все, чтобы иметь возможность перечитать эти строки, унесенные ветром.

– Мой отец узнал о Цитадели и херувимах еще до того, как его заперли в крепости, – сказала она своим друзьям. – Я просто вспомнила, когда он в последний раз разговаривал со мной, перед тем как превратился в овощ. Я уже почти уснула, поэтому не придала этому значения, но, наверное, именно потому и услышала его, поскольку была уже близко к Миру Снов… Там был херувим, и мой отец разговаривал с ним.

– А может быть, ты уже уснула, – сказал Леонель.

– Я все очень хорошо помню, это был не сон, – сухо ответила Брисеида. – Энндал, поверь мне: в тот день отец рассказал мне о Цитадели. Мне было всего семь лет, и, конечно, я ничего не понимала. Но он рассказал о большом замке в Мире Снов, где живут эльфы, одетые в синее, как ученики Цитадели. Он рассказал мне, что никто не знает личности Злодея, который правит замком, и что он сможет держать его обитателей в плену, только если скроет свою личность и Великую Тайну! Мой отец в то время уже знал столько же, сколько и сопротивление! Он знал, что Великая Тайна Цитадели включает в себя личность того, кто ею управляет. Он знал, что эта тайна позволяет крепости оставаться в тени, манипулировать миром без чьего-либо ведома. И я уверена, что он знал по крайней мере все то, что мы узнали в последнее время: что Цитадель готовит Элиту. Те, кто не прошел обучение, остаются запертыми в крепости, а остальные отправляются назад, каждый в свое время, чтобы служить Цитадели и осуществлять ее планы. Я не знаю, догадывался ли он о существовании сопротивления, знал ли, что оно стремится разрушить Цитадель, чтобы понять ее Великую Тайну и заставить открыться миру… Но он знал о существовании химер, раз общался с херувимом! Отцу должно было быть известно, что Цитадели подвластны разные химеры, с помощью которых она управляет людьми и держит их в страхе!

Леонель закатил глаза и посмотрел в светлые глаза Энндала в поисках поддержки. Брисеида едва сдержалась, чтобы не ударить его локтем по ребрам.

– В таких условиях невозможно отдохнуть, лучше идти дальше, – решил Энндал. – В пути ты могла бы рассказать нам немного больше о своем отце, Брисеида.

Рыцарь откинул со лба прядь каштановых волос, медленно выпрямился и начал мерно двигаться вперед, несмотря на то что ему мешал большой меч, пристегнутый к спине. Даже оказавшись в неудобном положении, Энндал не утратил своей природной харизмы. Его широкие плечи, большие руки и надменная осанка напоминали о знатном происхождении. Брисеида всегда чувствовала себя комфортно в его присутствии. Она как будто узнала в нем того надежного отца, которого ей так не хватало в подростковом возрасте.

Он протянул руку Лиз, чтобы помочь подняться. Высокая рыжеволосая девушка натянуто улыбнулась ему, на ее лице появились симпатичные ямочки.

– Делаю все, что в моих силах, – вздохнула она, внутренне собравшись с мужеством.

Во главе строя стояла актриса из четвертого тысячелетия, которой было поручено опрыскивать духами невидимый путь, ведущий сквозь время. Флакон ей передала подруга старика, возглавлявшего сопротивление. Пар показывал расположение зигзагообразной тропинки или ступенек, обозначающих эфемерный маршрут, по которому путники быстро шли, пока он не исчез.

Позади Лиз и Энндала шел Менг Чу, их уважаемый китайский генерал. Он схватил рыцаря за руку, прежде чем встать, а затем помог Оанко, американскому равнинному индейцу, подняться на ноги. Они решили больше не отпускать друг друга, чтобы не рисковать соскользнуть с невидимой лестницы. Оанко протянул руку Леонелю, который подал свою Брисеиде. Она помогла Энею, последнему в очереди, подняться на ноги.

– Мы слушаем тебя, Брисеида, – сказал Энндал, когда они продолжили путь.

– Я плохо знала своего отца. До семи лет для меня он был умнейшим физиком, который проводил свое время за экспериментами, которые с каждым разом становились все более эксцентричными. В одночасье он потерял рассудок и стал овощем, подобно мужчинам, лежащим в храме Афродиты. Трагедия произошла незадолго до рождения моего младшего брата. Папа лежал несколько лет в больнице, а затем переехал домой, потому что моя мама думала, что сможет вернуть его к жизни. Одиннадцать лет я смотрела в его пустой взгляд, такой же взгляд был и у мужчин, которых жрецы кормили в Спарте. Объяснение этому только одно – мой отец все это время был узником Цитадели. Но, вероятно, он попал туда не сразу, как я или другие студенты, потому что в тот день в моей комнате он, похоже, уже много знал о ней. Возможно, папа то и дело возвращался к своим экспериментам, а потом Цитадель, наверное, похитила его… И вдруг, сразу после того как на моей шее появилось загадочное пятно, папа проснулся и сказал, что может меня вылечить. Пятно, конечно же, было следом от стрелы херувима. Стрела, которая не предназначалась мне, и которая пометила меня как ученика. Херувимы позволили папе покинуть крепость, чтобы исправить свою оплошность, так как они по ошибке выбрали меня. Но отец не последовал их указанию: он все равно отправил меня в Цитадель, чтобы дать шанс узнать ее тайны. Он поместил меня в одно из своих изобретений – машину, обвитую проводами, и я очнулась в Цитадели. Вот о чем говорится в письме. Не могу поверить, что дала ему выскользнуть из рук.