Тени черного леса - [78]
Дверь распахнулась, и на пороге возник майор Щербина. Он был несколько грустен. Дело в том, что коменданту в последнее время было тяжело. Он было пристрастился коротать вечера за уничтожением найденной в каком-то богатом брошенном доме коллекции вин. Но лейтенант Мельников уехал. В одиночку русскому человеку пить как-то непривычно. А больше офицеров в городке не имелось. Не с рядовым и сержантским составом же выпивать! Это уже вовсе ни в какие рамки не лезет. Вот теперь он зашел, чтобы пригласить гостей на дружеские посиделки. Увидев, что они заняты, он было подался назад, но его острый взгляд артиллериста заметил карту города, которой Еляков прикрыл остальные документы. Карту-то что секретить?
— Родные места, — бросил он.
— Какие места? — не понял Еляков.
— Да вон у вас карта лежит.
— Вы знаете, какой это город?
— Мне-то его не знать! — рассмеялся Щербина. — Да я эту карту до смерти буду помнить. Вон там, на берегу Прейгеля, стоял наш дивизион… А вон тут мы через Прейгель переправлялись. И наступали в сторону вокзала. Ладно, я пошел, когда освободитесь, заходите ко мне…
Дверь захлопнулась — и капитан разразился матерной тирадой.
— Это ж надо так поглупеть! Сидим и думаем, какой это город… Идиот моя фамилия.
— Прейгель… Это Кенигсберг?
— Да уж не Чухлома. Мог бы я и сообразить. Да только что-то непонятно. Далековато что-то от нашего объекта. Кенигсберг расположен совсем в другой стороне. И что это за герр Клаус Дикс? Похоже, рано мы радовались. Нашли какую-то тайну, да не ту…
— А может, все-таки ту? — предположил Мысловский.
— Что ж, попробуем покумекать.
Еляков выложил на стол бумаги, которые он нашел в ящике стола — он их на всякий случай захватил с собой. И теперь решил глянуть — может, найдутся какие-нибудь параллели.
Но черновики изображали что-то другое. Совсем непохожее.
— Да, какие-либо выводы из этого сделать сложно.
— Нет, кое-что можно, — сказал Мысловский, разглядывая бумаги.
— Да? И какие?
— Ну, например, что надписи на схемах и черновики сделаны разными людьми.
— Ты уверен? Ох, я на «ты» перешел незаметно.
— Так давай и перейдем. Давно пора… Так вот, послушай, капитан, я когда-то работал учителем. Так что в почерках я разбираюсь. И могу поклясться — это писали совершенно разные люди.
Еляков присмотрелся — и убедился: поляк был прав. В глаза различие почерков не бросалось, потому что черновики были написаны небрежно и размашисто — а надписи на схемах — подчеркнуто аккуратно. Но человек, привыкший иметь дело с тетрадями учеников, к тому же привычный к латинскому шрифту, тут же заметил эту особенность.
— Вот только что это нам дает? — покачал головой Мысловский.
Еляков закурил и задумался. Что-то тут не срасталось. Некий эсэсовец Барон бродит вокруг городка, пытается что-то найти, видимо, не находит и начинает убивать возможных свидетелей вместо того, чтобы попытаться получить от них сведения. У строителя, работавшего в Черном лесу, который пытался играть в непонятные игры с англичанами, обнаруживается карта какого-то подземелья Кенигсберга… Черт-те что… Закручено посильнее, чем в романе про пиратские клады.
А ведь все может быть так…
Капитан налил себе вина и одними глотком отхлебнул половину стакана.
— Слушай, надхорунжий, у меня есть идея. Ты послушай и оцени, она не совсем безумная? Смотри. Этот Йорк пытается договориться о чем-то с англичанами. Мы знаем только об одной попытке. Но может, были и еще? Вообще-то, это называется изменой. Он мог опасаться какого-нибудь их особого отдела. Тем более, насколько мне известно, после покушения на Гитлера люди Гиммлера стали сильно лютовать, в гестапо тащили по малейшему подозрению в нелояльности. И всплыви в тот момент эти забавы Йорка, он мог бы радоваться, если его просто расстреляли бы… Так вот. Допустим, обладая какой-то тайной, Йорк решил ее спрятать понадежнее. Отдал кому-то некие документы — тот их и схоронил в Кенигсберге. И это было тогда, когда до нашего наступления было еще далеко. Немецкая пропаганда ведь заверяла, что Восточную Пруссию они не отдадут ни при каких обстоятельствах. И этому верили не только рядовые граждане, но даже военные и партийные функционеры. Вот он и отдал кому-то документы для сохранения. Этот «кто-то» отдал ему план, с указанием, где они спрятаны. А потом начался бардак, эвакуация, наше наступление… И Йорк, поболтавшись где-то, остался сидеть, где сидел. Решил подождать, пока все устаканится. А! Кстати, у него и его дружков были липовые документы из Алленштайна. Значит, они имели какую-то связь с нацистским подпольем. Но предпочли играть в свои игры. Таких вещей не прощают. Они, или по крайней мере Йорк, были не просто лишними свидетелями, но еще и непредсказуемыми свидетелями. Если он отказался иметь дело со вчерашними товарищами, кто знает, может, он завтра попытался бы с нами сторговаться. Логично?
— Но только ведь и эту схему могли у него найти гестаповцы, или кто там у них еще был…
— А вспомни, что ты сам говорил про ценности. Он мог хранить эту схему зарытой, хотя бы в саду на клумбе. А когда наши пришли, сложил все поближе. Чтобы можно было драпать в любой момент…
К весне 1943 года партизанское движение в Белоруссии достигло такого размаха, что немецкое командование вынуждено было создать ГФП – тайную полевую полицию для координации действий карательных и армейских подразделений против «лесных бандитов». Несколько секретных школ специально готовили агентов для внедрения в партизанские отряды, одной из задач которых было уничтожение командиров и комиссаров отрядов. Но все эти меры оказались малоэффективны…Книга «Оборотни тоже смертны» является продолжением романа «Тени Черного леса».
Гражданская война в России полна парадоксов. До сих пор нет согласия даже по вопросу, когда она началась и когда закончилась. Не вполне понятно, кто с кем воевал: красные, белые, эсеры, анархисты разных направлений, национальные сепаратисты, не говоря уж о полных экзотах вроде барона Унгерна. Плюс еще иностранные интервенты, у каждого из которых имелись свои собственные цели. Фронтов как таковых не существовало. Полки часто имели численность меньше батальона. Армии возникали ниоткуда. Командиры, отдавая приказ, не были уверены, как его выполнят и выполнят ли вообще, будет ли та или иная часть сражаться или взбунтуется, а то и вовсе перебежит на сторону противника.Алексей Щербаков сознательно избегает подробного описания бесчисленных боев и различных статистических выкладок.
Какими мы привыкли знать декабристов? Благородными молодыми людьми, готовыми пожертвовать собственными жизнями ради благополучия народа. Мечтавшими о свободе и лучшем будущем для России. Согласными во имя принципов отречься от всех благ и отправиться прямиком в сибирскую ссылку.Готовы ли вы услышать новое мнение о декабристах? Согласны ли вы поверить в то, что они были банальными бунтовщиками и действовали отнюдь небескорыстно. Хотите увидеть оборотную сторону их жизни и деятельности? В таком случае ознакомьтесь с мнением молодого петербургского журналиста Алексея Щербакова.
Великая Смута, как мор, прокатилась по стране. Некогда великая империя развалилась на части. Города лежат в руинах. Люди в них не живут, люди в них выживают, все больше и больше напоминая первобытных дикарей. Основная валюта теперь не рубль, а гуманитарные подачки иностранных «благодетелей».Ненасытной саранчой растеклись орды интервентов по русским просторам. Сытые и надменные натовские солдаты ведут себя, как обыкновенные оккупанты: грабят, убивают, насилуют. Особенно достается от них Санкт-Петербургу.Кажется, народ уже полностью деморализован и не способен ни на какое сопротивление, а способен лишь по-крысиному приспосабливаться к новым порядкам.
Терроризм, как это ни дико звучит, в последнее время стал привычным фоном нашей жизни. Кадры с захваченными заложниками и распластанными на земле телами боевиков перестали пугать обывателя, а на сообщения об очередных спецоперациях, обнаруженных схронах с оружием и предотвращенных террористических актах мы и вовсе перестали реагировать…Пришло время выяснить, откуда взялось это явление и кто такие террористы, не жалеющие ни чужой жизни, ни своей? Что объединяет народовольцев, ку-клукс-клановцев, красных самураев, кокаиновых партизан и исламских фундаменталистов? Есть ли существенные различия в идеологиях революционера Ивана Каляева и бывшего лидера «Аль-Каиды» Усамы Бен Ладена? Почему разговоры с террористами о морали и невинных жертвах совершенно бессмысленны, а усилия спецслужб всего мира по предотвращению терактов дают неутешительные результаты?
В массовом сознании известные деятели культуры советского периода предстают невинными жертвами красных монстров. Во многом, конечно, так оно и было. Однако не все было так просто. Отношения деятелей культуры – в том числе и литераторов – с советской властью были очень непростыми. Власть пыталась использовать писателей в своих целях, они ее – в своих. Автор предлагает посмотреть на великих писателей советского времени взглядом, не затуманенным слезой умиления. Они были такими, какими они были. Сложными людьми, жившими в очень непростой век.
Все приезжают в Касабланку — и рано или поздно все приходят к Рику: лидер чешского Сопротивления, прекраснейшая женщина Европы, гениальный чернокожий пианист, экспансивный русский бармен, немцы, французы, норвежцы и болгары, прислужники Третьего рейха и борцы за свободу. То, что началось в «Касабланке» (1942) — одном из величайших фильмов в истории мирового кино, — продолжилось и наконец получило завершение.Нью-йоркские гангстеры 1930-х, покушение на Рейнхарда Гейдриха в 1942-м, захватывающие военные приключения и пронзительная история любви — в романе Майкла Уолша «Сыграй еще раз, Сэм».
Хотя горнострелковые части Вермахта и СС, больше известные у нас под прозвищем «черный эдельвейс» (Schwarz Edelweiss), применялись по прямому назначению нечасто, первоклассная подготовка, боевой дух и готовность сражаться в любых, самых сложных условиях делали их крайне опасным противником.Автор этой книги, ветеран горнострелковой дивизии СС «Норд» (6 SS-Gebirgs-Division «Nord»), не понаслышке знал, что такое война на Восточном фронте: лютые морозы зимой, грязь и комары летом, бесконечные бои, жесточайшие потери.
В книге испанского летчика Франсиско Мероньо, сражавшегося против франкистов в 1937–1939 годах и против немецко-фашистских захватчиков на фронтах Великой Отечественной войны, рассказывается об участии испанских летчиков в боях за Москву, Сталинград, на Курской дуге, а также об их борьбе в партизанских отрядах.Автор показывает и послевоенную мирную жизнь испанских летчиков в Советской стране, их самоотверженный труд на фабриках и заводах.
Роман опубликован в журнале «Иностранная литература» № 12, 1970Из послесловия:«…все пережитое отнюдь не побудило молодого подпольщика отказаться от дальнейшей борьбы с фашизмом, перейти на пацифистские позиции, когда его родина все еще оставалась под пятой оккупантов. […] И он продолжает эту борьбу. Но он многое пересматривает в своей системе взглядов. Постепенно он становится убежденным, сознательным бойцом Сопротивления, хотя, по собственному его признанию, он только по чистой случайности оказался на стороне левых…»С.Ларин.
Вскоре после победы в газете «Красная Звезда» прочли один из Указов Президиума Верховного Совета СССР о присвоении фронтовикам звания Героя Советского Союза. В списке награжденных Золотой Звездой и орденом Ленина значился и гвардии капитан Некрасов Леопольд Борисович. Посмертно. В послевоенные годы выпускники 7-й школы часто вспоминали о нем, думали о его короткой и яркой жизни, главная часть которой протекала в боях, походах и госпиталях. О ней, к сожалению, нам было мало известно. Встречаясь, бывшие ученики параллельных классов, «ашники» и «бешники», обменивались скупыми сведениями о Леопольде — Ляпе, Ляпке, как ласково мы его называли, собирали присланные им с фронта «треугольники» и «секретки», письма и рассказы его однополчан.
Он вступил в войска СС в 15 лет, став самым молодым солдатом нового Рейха. Он охранял концлагеря и участвовал в оккупации Чехословакии, в Польском и Французском походах. Но что такое настоящая война, понял только в России, где сражался в составе танковой дивизии СС «Мертвая голова». Битва за Ленинград и Демянский «котел», контрудар под Харьковом и Курская дуга — Герберт Крафт прошел через самые кровавые побоища Восточного фронта, был стрелком, пулеметчиком, водителем, выполняя смертельно опасные задания, доставляя боеприпасы на передовую и вывозя из-под огня раненых, затем снова пулеметчиком, командиром пехотного отделения, разведчиком.
Сергей Наумов относится к тем авторам, кто создавал славу легендарного ныне "Искателя" 1970 – 80-х годов. Произведения Наумова посвящены разведчикам, добывавшим сведения в тылах вермахта, и подвигам пограничников.
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.