Тени Богов. Избавление - [26]

Не стала Рит сплетать пальцы, хотя и это таинство знала. Вообще ничего не стала смыкать, хотя и почувствовала, как стали припекать ее зажившую плоть камни Ло Фенга. Нет, она расставила руки в стороны. Расставила и разлетелась на пылинки, пусть даже и осталась стоять, где стояла. Выросла до потолка, до свода, до входа в этот светлый коридор, что больше походил на вытянутый между колоннами зал. Разбежалась от входа до выхода, до тупика, до темного полога, в котором уже стало проступать что-то огромное и невыносимо страшное. Что-то напоминающее плывущего в клубах пара мертвеца. Чудовище с мертвыми глазами под мертвыми веками. С глазами, которые не могут видеть, а все одно вращаются и высматривают что-то. Медленно и осторожно, словно боятся наткнуться на что-то такое, чего положено бояться и этому мертвецу. И вот, кажется, увидели что-то. Остекленели точно так же, как и остекленело синее небо над головой, и вдруг расплылись клубами, как расплываются дымные кольца над храмовыми курительницами от случайного сквозняка.

— Все, — пробормотала Филия и обмякла, не села, а сползла с собственных пяток на пол, с трудом переводя дыхание, и тут же стала собирать в холщевый кисет камни, выискивая даже мелкие. — Почувствовала помощь?

— Не знаю, — удивилась Рит и замотала головой, не было никого ни в дальнем конце коридора, ни по стенам, ни за спиной. — Помощи вроде и не почувствовала, но казалось, что стою на твердом. Словно приросла к полу.

— Это как раз помощь и есть, — с укоризной прошептала Филия, затягивая кисет и поднимаясь на ноги. — Опора — лучшая помощь. С хорошей опорой умеючи можно и не только башню какую, но и утес своротить.

— Зачем утес-то? — не поняла Рит.

— В том-то и дело, что незачем, — засмеялась Филия, сделала шаг в сторону, посмотрела на стражников, которые вроде бы начали позвякивать доспехами, шевелиться, хотела было плюнуть на дрожащего бургомистра, но сдержалась и только одно сказала Рит, прежде чем махнуть рукой в конец коридора, пора мол нам в круглый зал. — Присматриваются они к нам. На рыбалке так бывает. Снасть подрагивает, но в глубину не срывается. Пробует рыба наживку, пробует.

— Надеюсь, не на зуб? — спросила Рит.

— Не знаю пока, — хмыкнула Филия. — Может, и до зуба дойдет, если что не додумаем или не остережемся. Пока что ты была на высоте. Вот уж чего я даже предполагать не могла, так это того, что ты наговор рассеивания знаешь, да еще и без слов и без рисунков его лепишь. Ты просто шкатулка с сюрпризами.

— Хотелось бы, чтобы сюрпризы оставались внутри шкатулки, — кивнула Рит. — Кто это был?

— Жнец, конечно, — пожала плечами Филия. — Кто же еще? Но не в полноте своей, а лишь проблеском. Сумела разглядеть что-нибудь? Я боялась взгляд жнеца поймать. Нельзя мне со жнецом взглядами мериться.

— Это еще почему? — не поняла Рит.

— Мать мою проглядеть может, — ответила Филия. — Породу мою проглядеть может. И сделать со мной то же самое, что сделали с Аммой в Опакуме. Хотя, надеюсь, что я устою…

— Ты что мелешь? — не поняла Рит. — Ты умбра разве?

— Полукровка, — засмеялась Филия. — Поверь мне, и не из такого умбра вымешивались. Так что ты видела?

— Мертвеца, — прошептала Рит. — Высокого, покрытого мертвой кожей, лысого и с мертвыми глазами…

— Коронзон, мать твою, — покачала головой Филия. — Он, кстати, и спас отца Гледы от эшафота.

— Почему? — спросила Рит.

— Его об этом Бланс попросил, — вздохнула Филия. — Очень попросил.

* * *

В круглом зале было полно стражников, но вид у них был весьма плачевный. На невысоком троне, скорее напоминающем обычное старое кресло, которых полно в любом вельможном или купеческом доме, сидел слегка побледневший и уставший Хода. Рядом с ним стоял Эйк. Прочие стражники переминались с ноги на ногу. Зато десяток стражников с золотом и серебром на воротниках стояли как влитые. Невысокий, чуть полноватый сановник ласково втолковывал Ходе:

— Уже и жатва на исход пошла, а все одно — порывами ужас доносится. Верно, бродит вместе с ветром томимый то ли похотью, то ли голодом один из жнецов. Ничего. Доберется до какого-нибудь менгира, упьется силушки дармовой и уймется до следующей жатвы. Не сразу, не сразу. А пока да, с ног сшибает. Особенно тех, кто с непривычки.

— Отчего же ваши стражники, ваше святейшество, как стояли, так и стоят? — спросил Хода. — А мои повалились?

— Это от недостатка веры, — развел руками, как поняла Рит, все же не сановник, а храмовник. — Веру укреплять надо. Денно и нощно. Не позволяя себе ни лениться, ни предаваться унынию. И тогда никто — ни враг, ни жнец, богами посланный во исполнении кары их, не поколеблют вас, ваше величество. Впрочем, я смотрю, наше уединение нарушено? Хотя, какое может быть уединение в окружении стражи, даже если мы этих бравых воинов сочтем немыми, глухими и бессловесными?

— Да, у нас гости, — поморщился, словно ему был неприятен улыбающийся храмовник, Хода. — О них я и говорил вам, ваше святейшество. О той девице речь шла. У которой лицо скрыто платком.

— А не рано ли? — усомнился храмовник, оглядываясь и строя кислую рожу. — Может быть, не время еще для плотских радостей? Двойной траур в вашем королевстве. Только схоронили короля-отца, сразу за этим горем пережили страшную гибель короля сына в Опакуме, и что же теперь? Неужели всеми сберегаемый король-внук решил прервать траур? А если опять война? Да и с жатвой одни неясности. Не жнец ли тенью только что проскользнул над вашим дворцом, ваше величество?