Тени Атлантиды - [46]

— Да на такую громаду и года не хватит, — сказал Брул, ни к кому не обращаясь.

Пригнувшись, он снял шлем, отер ладонью пот со лба и увидел бегущего к нему посыльного.

— Господин, из рва выловили человека в чем мать родила. Говорит, что он валузиец и его послал Кулл.

— Ко мне его. Скорей!

Не успело сердце Брула отстучать пять десятков ударов, как к нему подвели человека, закутанного в воинский плащ.

— У меня донесение от короля Кулла, — бодро сообщил он.

— Кто ты?

— Нат. Пехотинец второго десятка, третьей сотни…

— Довольно. Что велел передать король?

— Скоро кхешийцы откроют ворота. Из них жрецы Сатха вынесут демона. Этим демоном будет Кулл. Король приказал по нему и носилкам не стрелять. Как только ворота откроются, вы должны ворваться в цитадель.

Брул быстро обернулся к окружавшим его военачальникам:

— Все слышали? Начинайте собирать своих воинов у главного входа. Там будем ждать сигнала. Своих предупредите, чтобы в демона и носилки не стреляли. Отвечаете головой.

Командиры бросились к своим отрядам, на ходу отдавая приказания.

Вскоре Брул во главе семитысячного войска уже стоял перед воротами цитадели.

— Пора, — сказал он негромко тысячнику.

Тот обернулся к воинам и крикнул:

— К цитадели — бегом! Сомкнуть щиты!

Воины, прикрываясь тесно сдвинутыми щитами, помчались вперед и вскоре уже стояли у рва. Сыпавшиеся со стен стрелы не причиняли никому вреда.

Осторожно выглядывая из-за щита, Брул осмотрелся вокруг: кхешийские лучники стояли на стене и верхней площадке башни, мост через ров был по-прежнему поднят, а ворота закрыты. Оставалось ждать и уповать на Валку, Хотата и всех богов подряд, что у Кулла все получится.

Ожидание затянулось. Воинам надоело топтаться на месте, прибавилось раненых. Брул поймал себя на том, что грызет от нетерпения собственную бороду. Он думал уже отвести войско назад, под защиту домов, и тут неожиданно мост принялся опускаться.

— Без моего приказа — ни шагу, — сказал Копьебой сотникам. — По носилкам не стрелять.

Мост медленно опустился. Из открытых ворот кхешийские воины вынесли носилки. Брул прищурился, всматриваясь, и оторопел: он ожидал увидеть что угодно, но только не это.

На носилках неподвижно сидело нечто. Таких существ Брулу еще никогда не доводилось видеть. Немыслимое создание ослепительно сверкало в лучах вечернего солнца, а вместо кожи у него, кажется, была рыбья чешуя…

* * *

Ранним утром в башне, где располагался подъемный механизм, остались двое воинов — Лий и Мардук.

Лий был совсем еще молод, этой весной ему исполнилось семнадцать, и поход в Кхешию был первым в его жизни.

Мардук, сорокалетний опытный воин, на своем веку повидал многие страны и не первый год воевал под знаменами Кулла.

Волосы Мардук стриг наголо, чтобы не нужно было ухаживать за ними, а на лбу, точно племенная скотина, имел выжженное клеймо. Так метили беглых рабов. Он и был когда-то рабом, и его освободила валузийская конница. Тогда Мардук и вступил в войско Кулла. В одном жарком бою он лишился левого уха. Кривая вражеская сабля обрубила его, точно лопух, и теперь от него остался лишь треугольный лоскуток мяса.

Воины ждали подмоги, которую им обещал атлант.

Вскоре забрезжил рассвет. И, словно это послужило им сигналом, на башню по винтовой лестнице стали подниматься кхешийские воины. Лий и Мардук слышали лязганье доспехов, негромкую речь и гортанный смех.

Лий подошел к двери, ведущей на лестницу, и достал меч.

— Будем драться, — сказал он.

Мардук ухмыльнулся и покачал головой.

— Ты что, решил сдаться в плен? — изумился Лий. — Ты боишься смерти? Кулл приказал…

— А теперь, парень, послушай меня, — перебил его Мардук, — Кулл приказал нам спрятаться, если придут кхешийцы. Вдвоем мы их не одолеем. И еще. Если ты когда-нибудь в другой раз назовешь меня трусом — отрежу язык.

Лий сразу понял, что Мардук не шутит.

Спрятаться в башне оказалось проще простого. Каменная лестница вела выше — на открытую площадку, которую занимали лучники. Под лестницей стояли пустые бочки из-под смолы.

Воины протиснулись между бочками к стене и придвинули их так, что осталась только узкая щель, через которую можно было наблюдать за тем, что происходит в башне.

Жаркое солнце нестерпимо медленно ползло по небосклону, и цвет неба в узком окне, которое было видно Лию и Мардуку, понемногу менялся, пока не засиял пронзительной синевой.

К полудню оба воина совершенно одурели от безделья, духоты и зноя. Мучительно хотелось пить.

В конце концов Лий заявил, что ему на все плевать и сейчас он вылезет из-за бочек и поубивает сколько сможет кхешийцев. Мардук приставил к горлу юноши нож:

— Не угомонишься — зарежу, как собаку.

И Лий успокоился.

Весь день по лестнице сновали вверх-вниз. Лий не понимал кхешийскую речь и оттого скучал еще больше, а Мардук терпеливо слушал. Он понимал не все, что говорили воины, но из отдельных фраз и обрывков разговоров на лестнице понял, что штурм Тшепи начался. После полудня об этом уже можно было догадаться по далекому шуму боя, а вскоре стало ясно, что войска Кулла стоят у стен цитадели.

То, что происходило в храме, для Мардука оставалось загадкой. Он слышал, как кхешийцы то и дело повторяют: «Золотой демон», — но не мог понять, что эти слова значат.