Тенебрариум - [60]

— И что же Вы там увидели?

— А ничего. Я туда не доехал. На половине пути меня гайцы остановили. Я им удостоверение сую, мол, вы чё, друзья, нюх потеряли?! А они мне — 'Извините, не положено. Приказ сверху — никого не пропускать'. Как же, говорю, вы никого не пропускаете, если пожарных пропустили? — 'Пожарные машины и скорую помощь пропускать можно. Остальным — не положено'. Я уже начал было с ними разбираться на повышенных тонах. Тут смотрю, подбегает майор ФСБ. 'Куда ты лезешь?' — говорит. — 'Нельзя туда!' Меня, говорю, вызвал сам подполковник Бозриков. Я должен явиться на объект в течение десяти минут. — 'Какие десять минут?!' — он мне отвечает. — 'Все сотрудники, находящиеся вне зоны оцепления должны примкнуть к отрядам милиции и гражданской обороны, чтобы совместно начинать эвакуацию города! Приказ с самого верха!' Тут я и сел. Эвакуация города! Ё-моё! Это что же там за звиздец приключился, если они целый город собираются эвакуировать?! План эвакуации я, конечно знал назубок. Нас инструктировали по нему регулярно. Но я и подумать не мог, что это когда-нибудь пригодится. И тут вдруг на-те. У меня как будто включился какой-то альтернативный разум. Как у робота. Начал действовать строго по инструкции. Что не говори, а работали мы оперативно. Слаженно. Управились меньше чем за час. Грузили народ в автобусы и отправляли. Грузили и отправляли. И так, пока весь свой участок не опустошили.

— В Припяти на эвакуацию города ушло два с половиной часа.

— Там целый город вывезли. А мы и половину не успели… — он вздохнул. — Слишком быстро всё случилось. Не готовым мы были к такому. К чему угодно, только не к такому. Все, кто были внутри оцепления, там и остались. Меня судьба спасла, когда туда не пропустили. И второй раз спасла, когда спасательные отряды формировались, чтобы уцелевших оттуда вытаскивать. Туда же две волны направлялось, представляешь, две! И ни в одну меня не приняли. Назначили ответственным по третьему карантинному сектору. Отвечал за безопасность палаточного лагеря. Ну, там, где жителей обследовали, обрабатывали всякими растворами, прежде чем за карантинную зону вывозить. Вот я там и работал. До меня только слухи доходили, что в это время творилось в городе. А слухи были, я тебе задам. Прямо фронтовые сводки. Дескать, мы отступаем. Сдаём позиции. Кому сдаём? Кто с нами борется? Я не понимал. И лишь потом оказалось, что там какая-то зараза двигалась по городу. Ветром её растаскивало. А что за зараза — до сих пор не в курсе. Вроде как что-то биохимическое. Какая-то пыльца, вызывающая галлюцинации. Вот эти самые аномальные видения, ради которых вы сейчас туда едете. Но это лишь зримая часть. Самое страшное, что эта непонятная гадость каким-то образом влияла на электромагнитное поле, вызывая колебания, которые были смертельно опасны для всего живого. Человек, попавший в такую ловушку, тут же умирал. Своими глазами подобное видел. Впрочем, рассказывали, что некоторые бедняги умирали не сразу, а превращались в уродов, сутками бьющихся в агонии, прежде чем дух испустить. А в некоторых аномальных местах людей натурально распыляло, или наизнанку выворачивало, не знаю уж, правда это или нет. Вглубь города, после катастрофы, я не совался. Ну а во время тех страшных событий, я как уехал из Иликтинска на вверенный мне объект, так назад и не вернулся. Меня прямо из лагеря, вместе с семьёй отправили самолётом в Москву. По приезду, обосновались у тёщи, в Подмосковье. Ну, естественно, со всеми, включая детей, 'пообщались психологи', на тему неразглашения. Я думаю, что с нами поработали профессиональные психотерапевты, так как жена с детьми, с той поры, на эту тему молчок. Как будто и не жили мы в Иликтинске никогда. Если что-то начинаешь говорить по этому поводу — они тут же разговор переводят на другую тему, или же просто уходят. Табу. Неспроста это. Наверняка результат психологической обработки. 'Наши' это умеют. Да и чёрт с ними. Казалось бы, что тут думать? Главное, что живыми оттуда выбрались. Теперь всё начинается с чистого листа, всё по новой. Работа у меня есть, обещали с квартирой помочь. Правда, где-то за МКАДом, но всё-таки! Дети опять же. Их надо выучить, на ноги поставить. Есть чем заняться. А меня всё гнетёт и гнетёт. Что-то не даёт покоя. Точит изнутри. Места себе не нахожу. Тогда и начал пить. Ну и покатился.

— А что Вас тревожило?

— Память. Никак я не мог забыть своего друга Бозрикова, который просил меня остаться. Просил не уезжать. Ведь он что-то важное хотел мне доверить. Возможно, если бы я не уехал тогда, ничего бы и не случилось. Так я думал тогда, все ночи напролёт. Я слышал его голос, его крик, и просыпался. И не мог больше спать. Подушку грыз от тоски. А потом шёл на кухню, доставал заначку, и набубенивался. Жена меня ловила на этом. Скандалы устраивала. На работе тоже всё пошло кувырком из-за моей пьянки. А я никак не мог остановиться. Ну и в результате, с работы меня попёрли. Жена на развод подала. В общем, вся жизнь коту под хвост. И тогда я решил вернуться в Иликтинск. Понял, что если не поеду туда — с ума сойду. Повешусь к чёртовой матери. Продал кое-что из своих вещей, кое-как наскрёб деньжат до Иркутска, и отправился.