Тенденции новейшей китайской литературы - [5]

Хотя для новейшей литературы существует множество различных определений, однако за политикой оставалось последнее слово в определении ее сути. Если литература принадлежит политике, то политика имеет полное право управлять ею – здесь все просто. В таком случае история литературы – это всего лишь глава из учебника по политологии или учебника по истории партии. Но сложность состоит в следующем: даже если какая-то часть новейшей литературы политизирована, а авторы впадают в крайности под влиянием сменяющих друг друга политических движений, это все равно искусство, находящееся вне политики, обладающее сугубо литературными чертами. Поэтому при анализе новейшей литературы нужно иметь широкий исторический кругозор и глубокую теоретическую подготовку. Почему новейшая литература Китая так крепко была связана с политикой? Почему революции так понадобилась литература? Почему, несмотря на давление революции, литература все-таки оставалась литературой и продолжала существовать?

Следовательно, новейшую литературу Китая нельзя определить одним термином, например, «социалистическая литература», и на этом считать задачу написания истории литературы выполненной. Невозможно суть этой литературы выразить одним кратким и окончательным определением, назвав ее продуктом политической идеологии. История и литература этого периода связаны между собой очень крепкими и очень сложными нитями. Древний консервативный китайский народ, приверженец золотой середины во всем, вдруг становится на радикальный путь революции и избирает художественное слово самым эффективным средством для переформирования духа, мыслей и чувств нации. Это поистине беспрецедентный случай. Чтобы точно описать литературу этого периода, необходимо вспомнить о духовном состоянии китайского народа, о том, как эта древняя нация столкнулась с современностью и избрала особый способ отклика на это в литературе. Нужно рассказать о чаяниях народа, его страданиях и его новой жизни. Это наш главный ориентир на пути понимания новейшей литературы и наша исходная точка для размышлений над ней. Только исходя из этих мыслей и чувств можно придать литературе по-настоящему исторический смысл, найти корни новейшей китайской литературы и предугадать путь ее развития.

В попытках отыскать исторические корни литературы стало понятно, что этот запутанный процесс объяснить весьма трудно, потому что ни одно другое слово не выглядит таким обыденным, как слово «история», ни одно другое понятие не обладает такой двусмысленностью. При попытке поговорить об истории литературы неизбежно погружение в так называемое «историческое болото». Как связаны история и история литературы? Это история литературы или литература истории? Хун Цзычэн уже поднимал этот вопрос. В книге «Проблемы и методы» он писал, что исследование истории новейшей литературы в самом начале сталкивается с несколькими взаимосвязанными проблемами. Как понимать историю? История литературы – это литература сама по себе или все-таки история? И третья проблема – проблема вероятности существования новейшей литературы[17]. Эти вопросы являются ключевыми, они касаются исходной точки, методов и целей написания истории литературы.

Важно, что разные исторические концепции напрямую влияют на подходы и способы изложения истории литературы. В современной китайской науке часто используют понятия «повествование» и «повествовать», не обозначая разницы между ними, но я полагаю, что разница существенна. Эти два понятия проистекают из французской нарратологии и обозначают разные вещи: повествование (нарратив) как рассказываемую историю, ее содержание; повествование (наррацию) как действие, выражение точки зрения, дистанцирование от самой истории, стилистика и методы. Первое можно воспринимать как существительное, второе – как глагол[18]. В контексте задачи написания истории литературы наррация – это взгляды, концепции и методы, нарратив – завершенный исторический период, в который существовала литература[19]. В прошлых опытах повествования о литературе исторические концепции были фиксированными, основанными на историческом материализме Карла Маркса с уже готовыми выводами, которые применялись для объяснения литературных процессов. С накоплением теоретических знаний и трудов по истории необходимо пересматривать существующие исторические концепции.

В 1949 году вышла книга немецкого историка Карла Ясперса «Истоки истории и ее цель». Он писал: «Мы стремимся понять историю как некое целое, чтобы тем самым понять и себя. История является для нас воспоминанием, о котором мы не только знаем, но в котором корни нашей жизни. История – основа, однажды заложенная, связь с которой мы сохраняем, если хотим не бесследно исчезнуть, а внести свой вклад в бытие человека»[20]. Согласно Ясперсу, углубленно изучать историю – значит заглядывать в будущее, искать устои самого себя. Это не пророчество, но убеждение, вдохновляющее людей. Ясперс считал, что понимание истории дает возможность осознать собственное бытие. Историческая картина – один из факторов принятия всевозможных решений. Даже с точки зрения объективизма, не терпящей никаких возражений, познание истории вовсе не является нагромождением случайных фактов, это часть самой жизни. Ученый осуждал подход, при котором история искажается в угоду чьей-либо власти или ради выгоды, он отмечал: «Задача представить себе исторический процесс в целом требует от нас всей серьезности и ответственности»