Тенденции новейшей китайской литературы - [18]

Однако это было теоретически сложной задачей – подогнать китайскую тысячелетнюю традицию письменного слова под культурный уровень простого народа, который тогда был довольно низким. Мао Цзэдун решил ее оригинально. Он заявил, что всякое творчество должно проистекать из реальности. Он внедрил принципы объективной жизни в творчество, подорвал традиционный авторитет и избранность индивидуального таланта. Под объективной жизнью подразумевалась бытовая и военная жизнь рабочих, крестьян и солдат. Такая концепция позволила народным массам, у которых не хватало литературной подготовки, перестать стыдиться себя, придала им уверенность в собственной значимости. В литературе и искусстве пролетарской революции всякий, кто жил и изменил собственное мировоззрение, мог создавать шедевры. Мао Цзэдун утверждал: «Произведения литературы и искусства, как идеологические формы, являются отражением жизни общества в сознании людей. Революционная же литература и искусство являются отражением жизни народа в сознании революционного деятеля культуры. Жизнь народа содержит богатейший материал для литературно-художественного творчества. Это материал необработанный, но в то же время самый живой, самый богатый материал. И в этом смысле перед ним бледнеет всякая литература, всякое искусство. Это единственный неистощимый и неисчерпаемый источник всякой литературы, всякого искусства. Единственный источник, ибо он является единственно возможным»[75]. Литература перестала быть миром ученых и книжников, она проистекает из самой жизни, из объективной действительности. Это отражение теории материализма в практике революционной литературы и искусства.

В итоге все эти вопросы напрямую касаются взаимоотношений искусства и политики. Мао Цзэдун говорил, что всякие литература и искусство имеют классовость. Эта концепция сделала возможным превращение литературы и искусства в инструмент классовой борьбы. Классовость литературы таким образом стала главным критерием ее оценки. Провозглашался следующий подход: «На первом месте – политический критерий, на втором – художественный». Мао Цзэдун говорил: «Любой класс в любом классовом обществе всегда ставит политический критерий на первое место, а художественный – на второе. Буржуазия всегда отвергает произведения пролетарской литературы и искусства, как бы высоки ни были их художественные достоинства. Пролетариат должен определять свое отношение к литературному и художественному произведению прошлых эпох прежде всего в зависимости от того, какое отношение к народу данное произведение выражает и имело ли оно прогрессивное значение в истории. Бывают произведения реакционные, но в то же время, быть может, и обладающие некоторой художественностью. Но чем художественнее реакционное по своему содержанию произведение, тем сильнее оно способно отравлять народ и, значит, тем решительнее следует его отвергать. Общей особенностью литературы и искусства всех эксплуататорских классов в период их заката является противоречие между реакционным политическим содержанием и художественной формой произведений. Мы же требуем единства политики и искусства, единства содержания и формы, единства революционного политического содержания и, по возможности, совершенной художественной формы»[76]. С точки зрения теории рассуждения Мао Цзэдуна всесторонние и обстоятельные, они пронизаны диалектическим методом. Однако с точки зрения практики весьма нелегко проводить в жизнь политический и художественный критерии с помощью диалектического метода и связывать воедино политику и творчество. В истории развития революционной литературы и искусства политический критерий всегда подавлял художественный. Там, где преобладает политика, ее авторитет оставляет мало места для творчества.

«Выступления» Мао Цзэдуна заложили основу марксистской теории литературы и искусства в Китае, а также открыли дорогу для ее «китаизации». Председатель разрешил основную проблему, не позволявшую марксистской теории литературы и искусства прижиться в Китае, а именно проблему искусства для народных масс. Коренное различие между социалистической и капиталистической культурами заключается в понятии массовости как с теоретической, так и с практической точки зрения. Литература и искусство для рабочих, крестьян и солдат являлись политической необходимостью военного времени, а также открывали новый путь для развития социалистической культуры. Очевидно, что в то время массовость искусства и культуры неизбежно пользовалась политическими методами, требовала пропаганды и политического воспитания. Социалистическая культура имела очевидную политическую утилитарность, но ввиду этого она и шла в авангарде, имела преимущества. Таким образом, это способствовало насаждению массовой социалистической культуры, ее насильной, радикальной и стремительной популяризации в стране, что, разумеется, ускорило строительство социалистической культуры. Примерно через полвека капитализм, опираясь на третью промышленную революцию (цифровую), развернул движение по популяризации культуры, ее доступности широким слоям населения. Это движение также шло в авангарде, но разница в том, что на этот раз революция разворачивалась на основе современной науки и техники, а предыдущая – социалистическая – на основе политической идеологии. Научно-техническая революция подавила политический радикализм вследствие того, что ее корни еще глубже уходят в общественно-производственные отношения