Тень великого колдуна - [62]

Тусклая, еле уловимая вспышка пламени, отразившаяся в приоткрывшихся глазах, обожгла сильнее самого огня. Вот бесы, он же, вроде, спал! Мне немедленно захотелось провалиться в подземное Царство. Как можно глубже.

— Умбра, а какого цвета у тебя волосы? — Шепот охотника щекотнул мое ухо и нервы разом.

— Чего?!

Какое-то время ушло просто на то, чтобы переварить вопрос.

— Не знаю…  — Наконец сбивчиво пробормотала я, смущенно покусывая губы. — У меня их никогда не было… не растут… такие уж у Хозяина представления о практичности… хм, ты решил побеседовать с тварью, дингир-ур?

Асеер слегка сморщил нос. Что-то не припомню за собой такой привычки.

— Меня всегда учили, что люди — это свет, а твари — тьма. А где в тебе эта граница между злом и добром, между игигом и человеком? Что, похоже на бред сумасшедшего? — Он помолчал, вглядываясь в мое лицо. — А если еще учесть, что я фактически говорю сам с собой…

— Ты слишком заморачиваешься…

Но он меня не слушал.

— … ты тень, от которой не отделаешься, как ни крутись. Если повернуться к свету, ты ударишь со спины. Если отвернуться — преградишь дорогу.

— Какие глубокие размышления. — Недовольно проворчала я. — А ты просто иди рядом…  и я буду тебе по боку.

Охотник усмехнулся и с протяжным вздохом закрыл глаза, уткнувшись лбом мне в плечо.

— Я все равно тебя убью. — Пробормотал он непреклонным тоном обиженного ребенка.

Да, судьба…  А ведь эти слова могли быть произнесены для меня в такой же обстановке, но другим человеком, в другой жизни…  и немного по-другому. Я бы тогда не кривилась в ехидной ухмылке, а счастливо улыбнулась, тихо прошептав…

— И я тебя.

* * *

Где-то далеко, в другом мире, в замке среди неприступных гор, пожилой черноволосый мужчина с аристократичной сединой на висках устало стянул очки, отшвырнул старинную рукопись и уставился в потолок, нервно покусывая губы. Его серые глаза растерянно блуждали по роскошным цветным фрескам, не задерживаясь ни на одной, словно человек пребывал в глубокой задумчивости или растерянности. Внезапно глаза его решительно сузились.

Легкий щелчок пальцев, и в воздухе таинственным образом появились огромные песочные часы.

В этот же момент распахнулась дверь, и на пороге возник молодой парень с отчаянно-рыжей шевелюрой, увенчанной маленькими рожками.

— Сайтас, вот ты где! Я тут пораскинул…

Порывистый взмах руки, и дверь резко, со страшным грохотом захлопнулась, подняв облако пыли и едва ли не вылетев с другой стороны, с которой тут же донеслись громкие стоны вперемешку с возмущенными ругательствами.

Но седовласый и бровью не повел. Все это время он не отводил взгляда от часов, изогнутых знаком бесконечности, словно в насмешку над их назначением. Искрящийся антрацитовый песок с тихим шепотом ссыпался в пирамиду у основания…

* * *

Меня разбудил холод, нагло, по-хозяйски разлившийся по всему телу. Яркий свет, не преминувший ударить в глаза, заставил болезненно зажмуриться и чертыхнуться. Эх, надо же, под утро все-таки сморило. И, судя по тому, как высоко поднялось солнце, уже полдень. Мир вокруг, подернулся знакомой мутноватой пеленой. Даже у немощных альбиносов зрение лучше. Снова возвратилась застарелая раздражающая боль, сдавив виски жестким обручем. Что же, свершилось.

Поднявшись, я планомерно ощупала себя от макушки до талии, констатировала полноту комплектации и безрадостно огляделась, сглотнув застрявший в горле комок. Симург и Тимхо сидели среди высокой, позолоченной солнцем травы, и, судя по серьезным сосредоточенным лицам, втихую подъедали оставшиеся припасы.

— Доброе утро.

Мальчишка не проронил ни звука, даже не пошевельнулся.

— Достопочтимый дингир-ур…  — Симург нерешительно поднялся, делая жалкую попытку преградить мне дорогу. — Знаете… сейгеш не время для разговоров.

— Успокойся, это не достопочтимый, это снова я, мерзкая тварь. Что происходит?

— Умбра? — Физиономия алхимика чуть просветлела, но на общем фоне грязи, скорби и усталости это было почти незаметно. — Шушельга не просыпается, и, дышит все труднее. Кажется, уже скоро…

Мужчина перешел на приглушенный шепот, отгородившись от племянника ладонью.

— Боюсь, как бы он не сошел с ума. Сидит, как истукан, ничего не слышит, ничего не говорит, по-моему, даже меня не узнает… мы так не сможем идти дальше…

— Я присела рядом на корточки, заглянула в потускневшие бессмысленные глаза, и тихо позвала. — Тим…

Мальчишка не шелохнулся, только чуть перебрал тонкими пальцами, прижимая к себе бесчувственную сестренку.

— Тимхо Митич, ты меня слышишь? Это я, Умбра. Да погляди на меня, бесхребетная размазня! Тряпка! — Я залепила ему крепкую пощечину. Наотмашь, до жжения в ладони.

Пострадавшая щека мгновенно налилась алым румянцем. Взгляд наполнился злобой, осознанной злобой. Так то лучше.

— Твоя сестра пока жива. Мы еще можем ее спасти. Ты меня слышишь? Тимхо!

— Д-д-да…

— Ты сделаешь все, чтобы спасти Шушельгу. Ты не можешь остановиться на полпути только потому, что тебе больно. Твоей сестре намного больнее. — Я осеклась, заметив кровавые пятна на его руках и рубахе девочки — Сейгеш ты возьмешь себя в руки, умоешь и переоденешь Шушуню в чистую одежду. У тебя есть запасная канди?