Тень Уробороса. Фарс - [129]
— Пока все в порядке, — сообщил профессор. — Капацитация завершилась успешно, слияние есть. Даст бог, сбоев не будет…
— Эй, я протестую! — Питер буквально вскипел. — В порядке — так уничтожайте, пока не поздно!
— Помолчи, эксперимент еще не закончен! — я отодвинул приятеля, заставляя его сесть на место. — Поздно будет… док, через сколько?
— Я и так чувствую себя идиотом! — огрызнулся Маркус.
— Как?! И это с тобой впервые?! — почти искренне изумился я.
— Я его понимаю! — поддержала Маркуса педиатр. — Но ради работы можно и потерпеть, не так ли, господин лейтенант?
— Мы не можем сейчас уничтожить материал, — сказал профессор, не слушая наших препирательств, — пока произошло только объединение генетического материала, а впереди еще деление, образование той самой зиготы, морулы и бластоцисты, начало роста… По-другому мы ничего не выясним…
— Понятно тебе? — я обернулся к Питу, хотя из всего сказанного Слэйтером и сам понял не так уж много.
— Так сколько нам здесь сидеть?! Месяц? Два? По-моему, это была очень плохая идея, капитан!
— Предэмбриональная стадия длится около двух недель, — снова вставил Слэйтер. — Мы ничего не можем ускорить, несмотря даже на эктопический способ размножения… Это природа…
— Сколько?! Две недели?! Да вы все рехнулись! Я не согласен торчать в Детройте две недели!
— Молчать, лейтенант! — развеселился я.
— А тебе я этого никогда не прощу, Дик! Это не по-дружески и даже не по-человечески. И вообще — делайте, что хотите…
Он рывком поднялся и ушел из лаборатории. Я посмотрел на профессора:
— Что, правда — две недели, док?
— Правда. Но и тогда мы мало что определим. Разве только будем внимательнее наблюдать за развитием и страховать машину, вот и все.
— Н-да, не дело… Не торчать же нам, в самом деле, тут полмесяца… — я потер подбородок. — Есть еще какие-нибудь предложения?
— Никаких. Если только на свой страх и риск не начать дальнейшую репродукцию, будто ничего не случилось… А те восемнадцать пар оповестим персонально, независимо друг от друга, чтобы не было лишних толков да пересудов.
— Восемнадцать, вы сказали, док? — я щитком приложил ладонь к уху щитком. — Семнадцать — и я вас заклинаю! — пусть клеомедяне держатся подальше от всех инкубаторов!
— И что же им делать? — педиатр была напористым человеком, правда, куда уж ей до Авроры Вайтфилд…
— Вы склонны считать, что сбой произошел из-за их материала? — засомневался Слэйтер.
— Док, я не могу вам ничего сказать наверняка. Мое дело — подать рапорт о проведенной работе и ждать результатов ваших наблюдений до какой-то там недели…
— А потом что?
— Ну, не тяните с прекращением жизнедеятельности. Если, конечно, «бэби» не входит в ваши планы, мисс.
Н-да… Я побарабанил пальцами по столу. Вопросами этического характера после трех бессонных ночей я не задавался. Но тут выступила Дайана и категоричным тоном заявила:
— «Бэби», как вы изволили выразиться, не входил в мои планы. По крайней мере, до сегодняшнего дня. Но если он окажется нормальным, я не позволю отключить программу, капитан!
Ой. Кажется, я создал проблему. Пожалуй, говорить об этом Питу пока не стоит…
— Господа, господа! — вдруг вскрикнул Слэйтер, мимоходом заглянувший в микроскоп. — Тут происходит черт знает что! Взгляните, офицер!
Я тоже посмотрел в микроскоп. Профессор объяснял то, что я увидел — а увидел я, что яйцеклетка как бы рассоединилась:
— Ее разорвало. Ни о какой нормальности не может быть и речи! Посмотрите же сами, Дайана!
Педиатр также прильнула к окуляру.
— Все. Я связываюсь с Нью-Йорком, — сказал я. — Аппаратуру нужно заменять. Старую мы заберем для исследований — возможно, хоть так мы сможем кое-что выяснить…
Я вышел в кабинет Слэйтера и доложил о случившемся. Миссис Сендз разрешила нам с Питом вылет.
— Дик, — Маркус успокоился только в самолете и перестал бойкотировать меня, — а ты не думаешь, что эта парочка — ну, Линнов, клеомедян — могла сделать это нарочно?
— Диверсия, что ли? — поморщился я.
— Ну а почему нет? Эх, надо было не сидеть в четырех стенах, а разыскать этих клоунов да допросить с пристрастием… Кто, откуда и зачем…
— Пит, этим займутся без нас. Если посчитают нужным. У тебя не было санкций на допрос.
— Да мне и самому интересно было бы посмотреть на них! Ни черта себе — из-за одной парочки да такой тарарам! Рехнуться можно! Чуть папашу из меня не сделали!
Мы засмеялись, и я отвернулся к иллюминатору.
3. «Подстава»
Нью-Йорк, Управление, 25 ноября 1000 года.
Аппаратуру в Детройте заменили.
Аврора дозвонилась мне домой, стала извиняться за ссору трехдневной давности, спрашивала, где же я пропадал. Я сказал, что это не стоит внимания. Мисс Вайтфилд тут же настояла на встрече:
— Ты ведь не будешь против, если я к тебе приеду?
— Не против, конечно. Только я очень хотел бы выспаться…
— Я тебе не помешаю, дарлинг!
Об атомии мы не заговаривали. Мисс Вайтфилд носилась со мной, как преданная супруга. Когда я попытался заигрывать с нею, она тут же заохала и стала уговаривать меня лечь спать. Я пожал плечами и последовал ее совету. Все равно никогда с уверенностью нельзя сказать, нравится ей близость или она просто терпит это…
Отчасти жанр этой книги — mash-up (исторические и мифологические герои и события в неожиданном ракурсе), отчасти — АИ.Ученые находят способ информационного посещения прошлого, при этом они вербуют себе в помощники неких малопонятных существ, и те становятся им проводниками по коридору времени. В процессе работы выясняется, что открывшаяся им история человечества не совпадает с известной по учебникам и ее срочно нужно спасать от странного хроноклазма, чтобы не утратить настоящее. Этим занимается секретная организация на космической станции в далеком (от нас) будущем.
На сайте «Проза. ру» в отзывах на этот роман звучала фраза: «Сейчас уже так не пишут». Возможно, это ключевая характеристика его содержания. Думается, что в связи с этим он придется по нраву скорее тем, кто любит стиль барокко или авантюрно-приключенческие произведения в духе романтиков XIX века. А также тем, кто просто любит красивые и закрученные истории с большим количеством персонажей, детективной линией, темой любви, страсти, дружбы, предательства, интриг и хитросплетений судеб. Конец XVI — начало XVII веков, раннее барокко в искусстве.
Перед вами мистический боевик с элементами криптоистории о загадочной стране Оритан. Действие начинается в наши дни, примерно в середине 90-х годов ХХ столетия, когда по развалившемуся Советскому Союзу начали беспрепятственно разъезжать «братки» на крутых иномарках, когда бушевала война в Чечне, а Россия еще нерешительно ступала на дорогу капитализма. Китайцы говорят: «Не пожелай и врагу своему жить в эпоху перемен!» Судьба героев романа складывается так, что они живут именно в такую эпоху. Как и мы с вами.Дочь новосибирского дельца Александра Сокольникова попадает в нешуточный переплет: после гибели отца ей «в наследство» достается «дипломат», за которым все охотятся, но о местонахождении которого ни она, ни ее телохранитель Саша не догадываются.
Фраза-лидер:«Сам себе и враг, и бог»…Там, любознательный Путник, обнаружишь ты мир, полный всесильной магии, а также необычных явлений и знаний, носителями которых являются «бессмертные». Там люди при встрече говорили друг другу: «Да не иссякнет солнце в сердце твоем», а прощаясь: «Пусть о тебе думают только хорошее». Там «человек человеку — волк» (читай — друг), но может оказаться и так, что «человек человеку — человек». Не в лучшем смысле этого слова…И когда человек явил свои пагубные стороны, позволил проявиться лжи, зависти, алчности, мелочности, ревности и беззаконию, явились в наш мир беды… Человек все-таки победил магию: он ее лишился…Это история о том, как погибал Оритан.
«Анне было четырнадцать лет. Мне нет даже года. Я младше Анны в четырнадцать раз. Но завтра утром меня демонтируют. Я перестану существовать. Анна тоже почти перестала существовать. Она ничего не помнит. Но ей помогут вернуться. Меня хотят уничтожить. Я не делал ничего плохого».
Они не желают подчиняться традиционным порядкам в крошечной человеческой общине иной Земли, готовы отстаивать свою правду и поэтому вынуждены бежать в неизвестность огромной, суровой, девственной планеты. Путь назад отрезан погоней, смерть караулит на каждом шагу, свежи воспоминания о пропавших где-то здесь первопроходцах. Однако этот мир — их родина, они — далеко не беспомощные дети, а неожиданная встреча сулит нечто большее, чем просто шанс спрятаться и выжить.
В первый том собрания сочинений включены произведения, написанные в период с 1955 по 1959 годы: «Страна багровых туч», «Извне», «Путь на Амальтею», рассказы.
Герой этой истории уяснил для себя в финале - если ты стремишься посмотреть на нечто ужасное, то и это нечто может захотеть взглянуть на тебя...
По некоторым сведениям, 90 % человеческой истории является криптоисторией, скрытой от широкой общественности. Кто знает, не существовала ли в действительности исследовательская группа, описанная в романах Жюль Верна и еще в позапрошлом веке добравшаяся до Луны? Не осуществляются ли в наше время секретные старты на соседку Земли? Так ли уж она безжизненна, как кажется госпоже Ш.Общественности? По крайней мере, существуют намеки на то, что не все так просто. А еще существует понимание того, что все мы вместе со своими странами — Россией или Украиной, Штатами или Канадой, Германией или Францией — только одинокие члены космической стаи, заблудившиеся в джунглях пространства и наших инстинктов…
События развиваются в мире возможного будущего. С виду там все мило и благопристойно. Однако уже через несколько страниц утопия начнет выворачиваться, показывая читателю другую сторону своей «маски» — антиутопию.
События развиваются в мире возможного будущего. С виду там все мило и благопристойно. Однако уже через несколько страниц утопия начнет выворачиваться, показывая читателю другую сторону своей «маски» — антиутопию.