Тень твоего поцелуя - [11]

Иронически усмехнувшись, она посмотрела на королеву.

– Я тебя провожу, – вызвался Робин. – Ты очень бледна, бледнее обычного, так что все твои веснушки снова выступили.

– Кто выскажет мне неприятную правду в глаза, кроме дорогого братца? – съязвила Пиппа, поднимаясь. – Ничего страшного, это всего лишь жара. Оставайся и насладись очередным зрелищем. Насколько я помню, палки скрестят сразу две команды. Какое волнующее событие!

Она одарила его улыбкой, жалкой тенью ее обычной задорной ухмылки, и Робин, немного успокоившись, не стал настаивать на том, чтобы ее проводить. Махнув на прощание рукой, он занял место сестры. Пиппа, сообразив, что Мария заметила ее уход, низко присела и получила в ответ надменный кивок. Очевидно, это означало, что она свободна. Какое счастье!

Пиппа поспешно проскользнула мимо зрителей. За спиной раздался рев труб, но она уже шагала по узкому проходу, ведущему от ристалища, в относительную тишину залитого солнцем внутреннего двора.

В самом центре стоял мужчина, прислонившийся к солнечным часам и лениво чистивший ногти кончиком кинжала.

Лайонел Аштон.

Пиппа неожиданно для себя споткнулась и замедлила шаг. Потом поспешила отступить в тень крытой аркады, пытаясь распутать паутину противоречивых эмоций, теснившихся в душе. Почему она не может отвести глаз от этого человека?

Он сбросил плащ и остался в камзоле, черных шелковых шоссах и распахнутой на груди рубашке, совсем как сегодня утром. Даже берета не надел.

Что он делает тут один? Похоже, совсем не замечает суетившихся слуг, мельтешивших пажей и даже парочку волкодавов, бродивших по булыжникам двора и время от времени принюхивавшихся к его ногам. Замер, как статуя, полностью отрешившись от окружающего мира.

Она видела его раньше. И точно знала это.

Пиппа не терпела тайн и секретов. Поэтому, решительно отмахнувшись от странного ощущения, побуждавшего ее остаться в прохладном убежище, пересекла двор. Усыпанные драгоценными камнями шелковые туфельки бесшумно ступали по булыжникам, но вот бирюзовые с розовым юбки дамасского шелка предательски шуршали.

И когда она была уже в нескольких шагах, он поднял голову, и ясные серые глаза встретились с золотисто-зеленые. Трудно было ошибиться в их выражении. Значит, между ними действительно существует связь, одновременно тайная и открытая.

– Мистер Аштон, – обратилась к нему Пиппа в своей обычной откровенно прямой манере. – Я совершенно сбита с толку. Понимаете, я твердо уверена в том, что нас никто не знакомил, но откуда-то знаю, что мы уже встречались. Не могли бы вы просветить меня на этот счет?

Он сунул клинок в ножны.

– Увы, мадам, мы действительно не знакомы, иначе я ни за что не забыл бы нашу встречу.

Его голос оказался низким, бархатистым, а улыбка – такой, как она помнила: сладостной и нежной, как первый подснежник.

– Похоже, у вас передо мной преимущество, – добавил он, вскинув брови.

– Леди Нилсон, – представилась нимало не смущенная Пиппа. Как он смеет отрицать, что они виделись раньше?! Да он просто лжет, особенно если судить по глазам: недаром в них светится честное признание! И все же сама она ничего не помнит.

Пиппа снова ощутила, как ползут по спине холодные пальцы страха.

– Ах да. Вы замужем за виконтом Нилсоном, – кивнул он, не меняя позы. – Собственно говоря, теперь, хорошенько поразмыслив, должен сказать, что мы случайно столкнулись сегодня утром в приемной ее величества. Вероятно, вы имеете в виду этот случай?

– Вовсе нет, – тряхнула головой Пиппа. – У меня и тогда появилось это странное чувство узнавания.

– Мои нижайшие извинения, миледи, но я ничем не могу вам помочь, – весело заверил Аштон.

Он еще и забавляется на ее счет!

Сомнения одолевали Пиппу. Неужели она так жестоко ошибается? Ведь он отрицает всякую возможность знакомства!

Но в таком случае что означает этот странный, волнующий трепет, неотделимый от такой же Непонятной тоски, сбивающий с толку, не дающий думать связно?

– Вы покинули турнир? – с улыбкой осведомился он.

– Терпеть не могу заранее определенный исход, – объявила Пиппа, пытаясь замаскировать язвительностью смущение.

– Судя по тому, что я видел, поражение вашего мужа показалось весьма картинным, чтобы не сказать красочным, так что невольно задаешься вопросом, так ли уж необходимо было все это. Мне искренне жаль, что, желая добиться успеха, наши испанские друзья не смеют положиться на свое воинское искусство.

– Ваши испанские друзья, сэр. Так будет вернее, – запальчиво парировала она. – Во всяком случае, у меня подобных друзей нет.

И только тут его улыбка потеряла все обаяние, а глаза похолодели. Но не успела она отметить перемены в собеседнике, как тот столь же внезапно снова одарил ее мягкой усмешкой.

– Не все они так уж плохи, – умиротворяюще заметил он.

– Репутация короля слишком хорошо известна в Англии, – возразила она, понимая, что ведет опасные речи. Но никакие соображения не мешали ей высказывать свое мнение ни в прошлом, ни тем более сейчас. – Хотите сказать, что слухи о его деяниях преувеличены?

Лайонел Аштон погладил бородку, подстриженную по испанской моде, и поэтому называемую эспаньолкой, и Пиппу снова поразило какое-то беспорядочное сочетание его черт. Длинный, горбатый нос, слегка искривленные губы, тяжелый подбородок с глубокой ямочкой, кустистые брови, как и бородка, тронутые сединой. Трудно отыскать человека, более непохожего на Стюарта! Стюарт божественно прекрасен, и лицо его по праву можно назвать совершенным. Аштона же нельзя посчитать не то что красивым, но даже приятным. По чести сказать, он просто урод. И все же при взгляде на него кровь Пиппы закипала. Правда, она инстинктивно чувствовала, что не должна докапываться до причин этого непонятного явления.