Тень Тота - [21]

— Что это за француз?

— Он называет себя Морисом Дю Гаром, но есть основания сомневаться, что это его настоящее имя. Его отец был французом, мать — американкой, он вырос в колониях. Я полагаю, именно это объясняет его дурной вкус при выборе одежды.

— Говорят, он медиум…

— Во всяком случае, занимается предсказаниями. Некоторые считают, что он действительно наделен даром предвидения, другие держат за шарлатана, извлекающего выгоду из легковерности наших современников.

— А вы? Как считаете вы?

— Я считаю, Дю Гар представляет собой серьезную угрозу вне зависимости от того, ясновидящий он или нет. Кинкейд доверяет ему так же, как доверял ее отец, а это значит, что рано или поздно он может помешать нашим планам.

— Понятно. — Рукой, украшенной перстнем, другой господин открыл стоявший на столе маленький позолоченный ларец, вынул оттуда сигару и закурил. — Тогда это означает только то, что француз должен умереть, — как бы между прочим сказал он, и его окутало облако синего дыма.

Глава 6

Дневник Сары Кинкейд

«Прошлое… Почему оно так властно над нами? Разве мы живем не в настоящем? Разве наши стремления не должны быть нацелены на будущее? Почему так сложно забыть это прошлое?

Встреча с Морисом Дю Гаром пробудила воспоминания, воспоминания о молодой женщине, каковой я больше не являюсь. Дю Гар этого не знает и обращается со мной, как прежде, что кажется мне неуместным. Однако его мысли о деле, по-моему, заслуживают внимания, я ведь и сама об этом думала, хотя из чувства долга гнала прочь свои догадки. Поскольку Дю Гар не англичанин, ему чужда наша британская преданность королевскому дому. Но может быть, именно поэтому он прав? Может, на мою способность рассуждать повлияли верность короне и обязательства, которые, как мне кажется, я имею по отношению к отцу?

Происшествие в Уайтчепеле показало, что дело куда важнее, чем мне представлялось вначале. Мной овладело любопытство, и я готова уплатить высокую цену, чтобы выйти на след, способный привести к раскрытию истины, и разрешить загадку. Очень высокую цену.

Возможно, потому прошлое и не отпускает нас, что мы должны жить с ним каждый день, каждый час, каждую секунду…»

Леман-стрит, Лондон, 12 ноября 1883 года

Сара Кинкейд стояла у окна мансарды, именуемой Морисом Дю Гаром своей квартирой, и поверх ветхих, громоздящихся одна на другую крыш и покосившихся дымоходов, извергавших черный дым, смотрела на купол собора Святого Павла, высившийся над морем нищеты. Казалось, до него можно дотянуться рукой, но для большинства местных жителей он был недосягаем. Солнце, словно не вынеся вида бедности, опустилось за дырявые крыши; его отблески еще окрашивали небо над городом в рыжевато-красный цвет, а ночь уже хозяйничала на улицах и переулках Ист-Энда. Там, куда не достигал свет газовых фонарей, нищета бросалась в глаза. Но можно было слышать отчаянные выкрики нищих, гогот пьяниц, плач сирот, истеричный смех проституток. Сара содрогнулась. Ист-Энд показался ей преддверием ада не только из-за убийств. Мысль о том, что посреди всего этого кошмара кто-то может жить, исполнила ее ужасом.

— Зачем ты это делаешь с собой, Морис? — спросила она у Дю Тара, готовящегося к «охоте на дракона».

Все последние дни Сара и Дю Гар не расставались с Десмондом Квейлом, проводившим следственные мероприятия, но не смогли помочь инспектору Скотланд-Ярда. Во-первых, Квейл всячески подчеркивал, что не особо нуждается в их помощи, а во-вторых, они сами то и дело упирались в тупик. Инспектор и сейчас направился куда-то по срочному делу и, вероятно, был рад вообще избавиться от непрошеных помощников. Сару это устраивало. За ними теперь никто не наблюдал, и они могли испробовать другие методы расследования…

— Ты о чем? — спросил Дю Гар, который, стянув волосы на затылке и надев купленную ему Сарой рубашку, снова стал похож на человека.

— Ты знаешь о чем. Ты мог бы жить не здесь, посреди всей этой нищеты, а на другом конце города, в богатом Вест-Энде.

— Pourquoi? Зачем мне это? — Дю Гар пожал плечами, устремив взгляд на потолок, балки которого были покрыты черной плесенью. — Кто же добровольно покинет такое уютное местечко?

— Уютней не бывает, — разозлилась Сара. — Ты зарабатываешь на хлеб насущный тем, что читаешь по руке и раскладываешь карты каким-то поденщикам, а ведь мог бы разбогатеть. У особняков Сент-Джеймса и Мейфэра снуют предсказатели, которые и мизинца твоего не стоят.

— Даже если и так, — ухмыльнулся Дю Гар. — Зато они рассказывают клиентам то, что те хотят услышать.

— Я серьезно.

— Я тоже. — Дю Гар сел за грубо сколоченный стол и расстелил на нем грязный платок. На столе стояли стакан, горящая свеча и большая таинственно мерцавшая бутылка. — Сядь, пожалуйста.

Сара отошла от окна и села, однако сдаваться не собиралась. Дю Гар, понимая это, глубоко вздохнул:

— Ну ладно, давай поговорим. Иначе ты все равно не успокоишься. Итак, тебе интересно, почему я похоронил себя здесь посреди подонков общества.

— В общем, да.

— D'accord. Тогда позволь сказать тебе, ma cherie, что вовсе не я выбрал такую жизнь. Скорее ее выбрали за меня.

— Что ты имеешь в виду? Кто выбрал?