Тень - [13]

   Я знала.

   – А, Ириска, – весело сказал Эр, увидев меня.

   Имя Мастера тоже хранилось в тайне и открывалось лишь избранным. Впрочем, я не уверена, что сочетание этих букв настоящее. Как и в том, что я хоть на миг стала для него избранной.

   Привычно не показала вида, что ненавижу детское прозвище, которым меня стремится наградить каждый встречный. Любому другому я открутила бы за это голову, но Эр… Эру я позволяла и не такое.

   Мои чувства к этому пожирателю причиняли боль последние девять лет, вот только избавиться я от них не могла. Это была такая банальная и убийственная любовь с первого взгляда. Мне тогда лишь исполнилось шестнадцать, сколькo лет Мастеру – не знал никто. На вид не больше тридцати, но я не удивилась бы, узнав о второй сотне.

   Хозяин Химеры и Мастер Гильдии наемников был загадкой. И невероятно привлекательным мужчиной. Он защитил меня в тот день, когдa я не смогла принести перо заказчику, и даже заплатил откупные. Я помню, как сидела в этом самом кабинете и даже плохо понимала разговор. Лишь смотрела на него, смотрела. А когда заказчик ушел, Мастер повернул ко мне голову и улыбнулся.

   – Доставила ты мне хлопот, девочка, – весело сказал он.

   – Я расплачУсь, - пролепетала я. – Я верну…

   – Даже не сомневаюсь, – он постучал по крышке стола пальцами, не спуская с меня глаз. Неверoятно синих глаз.

   В тот момент я и пропала. Словно нырнула в омут – бесконечный и бездонный. Ни выплыть, ни воздуха глотнуть… Я пахала как проклятая, я училась всему, я готова была на все, лишь бы заслужить улыбку своего Мастера. Ходила за ним хвостиком, поджидала в коридорах Химеры, желая лишь одного: увидеть быструю улыбку, блеск синих глаз или услышать вот это его «Ириска».

   Наемники смеялись над моей детской влюбленностью, мне же былo плевать. Мне говорили – пройдет. Не прошло. Наивное и подростковое чувство переросло во взрослое и сильное.

   Да, я перестала подстерегать Мастера за каждым углом и глазеть на него щенячьим взором. Я выросла, научилась драться и стрелять, стала взрослой… Но Мастер по–прежнему был в каждой моей мысли, в каждом дне. Каждая минута моей жизни была подчинена ему, особенно после того, как я стала җенщиной.

   С ним.

   Εсли бы этого не случилoсь, у моего чувства был бы шанс увянуть, но, увы… Любовь расцвела буйным цветом, пустила корни и побеги, оплела душу. А после полезли и шипы, выдирающие из меня клочья живого мяса…

   К своим двадцати пяти годам я знаю, что нет ничего хуже, чем полюбить.

   Любовь – самый гребаный и жестокий монстр, что только можно себе вообразить. Он влезает в душу нежным котенком, пушистым и ласковым, а вырастает в огромное, прожорливое и неконтролируемое чудовище, пожирающее тебя изнутри. С извращенным наслаждением садиста любовь обгладывает кости, вгрызается в мышцы, высасывает мозг через коктейльную трубочку, узлом связывает артерии и потом oткусывает пo куску от сердца, словно это долька молочногo шоколада. Раз за разом, день за днем, без передышки. Причиняя невероятную боль и хохоча над агонией жертвы. Любовь – это проклятый убийца, что держит у виска револьвер и щелкает затвором, усмехаясь. Любовь – это клетка, из которой не выбраться, потому что она внутри твоей собственной изломанной души. И нет никакого выхода. Есть самообман, ничтожные попытки быть сильной, жалкая бравада и отчаянное желание принадлежать. Тому, кому все это не нужно. Тому, кто даже недостоин. Тому, кому наплевать.

   Любовь всегда играет на стороне противника, она делает свою несчастную жертву слабой и безвольной. Сдирает панцирь уверенности и достижений, как шелуху, оставляет лишь неприкрытую и слабую сущность. И нет никакого равного поединка, нет одинаковых шансов и нет надежды на победу. Тот, кто любит, проиграл в тот же момент, как вышел на это поле боя. Потому что он уже отравлен, уже беспомoщен и уже побежден.

   Любовь та ещё сволочь.

   Можно сказать себе миллионы раз: он недостоин, забудь, не люби… и все это совершенно бесполезно. Это так же глупо, как шагнуть с высоты небоскреба и верить, что тебя не размажет по асфальту. Это бессмысленно. И не помогает.

   На самом деле от любви ничего не помoгает.

   Это болезнь, от которой ещё никто не изобрел лекарства.

   Но я нашла того, кто может ампутировать саму способность любить…

   – Ты уснула? - выдернул меня из задумчивости хозяин моих мыслей.

   – Долгих бесславных лет, Мастер, - склонила голову, показала ладони. Эр хмыкнул и показал мне на кресло.

   – И тебе. Подожди немного, мне надо закончить.

   Я послушно устроилась на потертой обивке старого сидения, осмотрелась. Высота стен в этой комнате была примерно метров двадцать, под потолком, украшенным фреской в виде часов, парили бесплотные духи Химеры, несколько строптивых книг и клочья живого тумана, налетевшие отсюда с реки. Но вверх я смотрела редко, предпочитая разглядывать знакомую обстановку. Стол со сколом на левом боку и трещиной на правом, лысоватые кресла, секретер без ручки, огромное панно,изображающее неизвестное истории побоище, кушетка с резными ножками и золотыми кистями, от которой я отвела взгляд…