Тень скорби - [173]

— Никогда. Я никогда не допущу в этот дом другого мужчину.

Папа хлопает дверью.

Наверное, подходящий момент для громких возгласов «фу!» и падения занавеса. Однако это реальная жизнь, в которой каждый маленький шажок ведет к следующему шагу, где разоблачение происходит медленно и без драматических эффектов. Мой муж — да, Шарлотта согласилась рассматривать Артура Николса в этом свете. Она не совсем любит его, но что-то в достаточной степени близкое к любви нарастает рядом, точно мыс над полосками тумана. Обожание, которое предлагает ей Артур, настолько искреннее, настолько полное, что наотрез от него отказаться было бы зазорным расточительством. А Шарлотта всегда противилась расточительству, по опыту зная, что добра в этом мире может на всех не хватить.

Да, папа, я собираюсь выйти замуж за бедного ирландского викария. И это начало, и я понимаю, как это, должно быть, терзает тебя, когда все твои начала уже позади. Но я верю, что мне это разрешено. В свое время я пришла к мысли, что отношусь к сорту людей, которые обречены никогда не знать счастья. Но теперь я хочу испытать — я должна испытать манящую альтернативу.

— Боюсь, я не похож на героев твоих книг, — говорит он, когда они в первый раз целуются. А потом добавляет: — Не считая, конечно, что я женюсь на героине.

— Ангелы небесные, я вовсе не героиня.

— Нет? — Нахмуренный лоб, отрывистый тон, в чем Шарлотта уже умеет разглядеть внезапный выход из задумчивости. — Что ж, Шарлотта, я не знаю, как тебя еще назвать.

— Я не покидаю тебя, ты же видишь, папа.

У них состоялся долгий мучительный разговор на эту тему; наконец они сели рядом и папа позволил ей взять себя за руку. Быть может, именно тишина заставляет Тэбби просунуть голову в двери.

— Ну что, образумились? — ворчит старушка.

— Ты так говоришь, Тэбби, как будто это простой вопрос, — отвечает папа, мрачно сверкнув глазами и легонько сжав пальцы Шарлотты в своей ладони.

Свадьбу решают сыграть в Хоуорте; и в последний момент, в ночь перед церемонией, папа говорит, что слишком плохо себя чувствует, чтобы повести Шарлотту к алтарю, как запланировано. «Что ж, — думает Шарлотта, — нужно позволить ему это. Жизнь отняла у него слишком много, так что отказ отдавать — даже символически — последнее, что осталось, вполне естественен».

Эту роль вместо папы выполнит одна из гостей — мисс Вулер, в прошлом начальница Шарлотты в Роу-Хеде. Вступать в брак из рук женщины, притом образованной и независимой, — в этом должно быть какое-то значение для Каррера Белла, создателя «Джен Эйр», и для других женщин, которые не хотят знать своего места. Соответствие, а может, ирония: в конце Концов, она не пошла путем мисс Вулер, а сделала традиционный выбор. Создается даже впечатление, что это выбор отчаяния, и Шарлотта уверена, что именно такие выводы сделают в некоторых кругах. Что ж, моя милая, это был последний шанс, потому она и ухватилась за папиного викария. И безусловно, она не выходит замуж, как Джен Эйр, в страстном союзе, предначертанном родством душ.

Итак, целый завораживающий букет смыслов. Но Шарлотта, переступая порог церкви, обнаруживает в себе полную неспособность улавливать какой-либо смысл. Шарлотта, которая часто замечала, что рьяная активность ума просто-таки изнуряет ее, которую даже сон редко освежал, потому что грезы всегда сплетались в сложные споры и повествования, похоже, утратила всякое желание делать какие-либо выводы. И это белое муслиновое платье, и вуаль с вышивкой в форме ивовых листьев Шарлотта воспринимает как нечто абсолютно чуждое ей, что-то, что должно вызывать иронические замечания и мысль. Но вместо этого, как ни странно, все сделалось элементарным и бессвязным. Это свадебное платье. Довольно милое. Я в нем.

Быть может, разум уступает дорогу чувствам. Не только тем, что она переживает сейчас, но и тем, которые она ожидает испытать, сделавшись замужней женщиной. Да, разумеется, им нужна широкая арена. Шарлотта уже подготовила места для всего: от страха и боли, разочарования и сожаления до радости и превращений. Она понятия не имеет, как эти места заполнятся. Во время последнего визита в Манчестер Шарлотта пыталась осторожно расспросить миссис Гаскелл, как та себя чувствовала после свадьбы: какие мелкие тревоги ее мучили, как она с ними справлялась; помогли ли чувства к избраннику и его чувства к ней справиться с тем, что наверняка было… да, она могла думать об этом только как о сложном и труднопреодолимом препятствии, ведь ко всем остальным важным событиям жизни подходишь с какими-то знаниями, с какой-то подготовкой.

Но от миссис Гаскелл не удалось услышать ничего особенного, поскольку Шарлотта слишком стеснялась задать некоторые из вопросов, и вряд ли можно было предположить, что она смогла бы их сформулировать. По большому счету, все, что у нее было и есть, это глубоко укоренившийся страх перед чужим и неизвестным. Как я к этому пришла, или как это пришло ко мне? Да, большинство женщин приходят к этому, но от этого вовсе не становится проще.

Нужно учитывать некоторые вещи, маленькие гирьки на весах решения. Например, мистера Джеймса Тейлора — его интеллект находится в унисоне с ее собственным, чего никогда не будет с Артуром, — невозможно представить в качестве мужа, потому что она считает этого мужчину физически отталкивающим. Ей бы приходилось отстраняться от него, даже если бы он говорил о чем-то интересном. Ей нравится быть рядом с Артуром. Она находит его прикосновение приятным и даже ободряющим, любит рассматривать, как его густые черные волосы вьются у корней. Пока все хорошо. И потом, есть очевидные чувства Артура к ней, сила его объятий, то, как он на нее смотрит, как будто видит вовсе не угловатую серость, о которой ей говорит зеркало. Известно — широко и точно, — что мужчины желают видеть в своей постели красивых женщин, но это, возможно, тоже удастся преодолеть.