Тень - [10]

- Мурико, - бросил я. – Не могу, ясно? Мне нужно идти!

Она выглядела так, словно я ее ударил, назвав полным именем. Реакция была хуже, чем я мог представить. Она отступила на шаг, помрачнев.

- Куда идти?

- Дополнительные занятия, - соврал я, но руки дрожали. Я запутался. Я не мог взять себя в руки.

- Ладно, - сказала она.

- Мию, - мягко сказал я, касаясь ее подбородка. – Я позвоню позже.

- Не позвонишь, - вздохнула она, оттолкнув мою руку. Она отскочила назад и врезалась в стену, вскрикнув.

- Что такое? – запаниковал я. – Ты как?

Ее руки дрожали. Она медленно их развернула.

Ее ногти, до этого мерцавшие лаком, были покрыты капающими чернилами. Они стекали по ее пальцам, расползаясь по рукам.

Черт.

- Что это, Юу? – выдохнула она. – Откуда эти чернила?

- Не знаю, - сказал я, но она смотрела на меня так, словно это была моя вина. Я не смог притвориться озадаченным. Первогодки распространят новые слухи. – Наверное, из моей сумки, - пробормотал я. – У меня есть флакон чернил для дополнительных занятий, - я вытащил платок и вытер чернила. Бесполезно. Серебряный лак на ее ноготках был мрачным и серым.

- Прости, - сказал я, - но мне нужно идти.

Я сделал несколько шагов, и она заговорила.

- Юу, почему ты рисуешь на дополнительных занятиях?

Я остановился.

- Что?

- Я говорила с Кейко, и она сказала, что ты ходил на каллиграфию с ее братом, но из-за чего-то ушел оттуда. Из-за чего-то странного. И теперь ты не рисуешь.

Боже. Это ужасно. Так Танака Кейко все же знала, кто я.

- Ничего странного, - сказал я. – Я сменил школу после смерти Каасан.

Она шагнула вперед.

- Но Кейко сказала…

- Плевать, что она сказала! – я положил дрожащие ладони на ее плечи. – Кому ты веришь, Мию? Танаке или мне? – она смотрела на мои дрожащие пальцы.

- Я уже не знаю, - тихо сказала она.

- Слушай, мне жаль. Ничего личного, ладно?

- Но…

Я ушел, не сказав ни слова, дверь за мной закрылась с тихим щелчком.

Я убегал от себя, как Тайра во сне. Но у меня не было выбора.

Я был нужен Шиори.

Глава 7

Кэти

В самолет мы набились, как сардины в банку. Я едва смогла скрестить ноги, чтобы не врезаться коленями в кресло передо мной. Не самый лучший способ начать новую жизнь, но я и не хотела, чтобы она начиналась.

Я была в аэропорту за полтора часа, потому что Линда боялась, что я пропущу самолет. А, может, хотела поскорее от меня избавиться.

Я смотрела в окно самолета, как Нью-Йорк остается позади. Прошло уже пять месяцев? Я не могла поверить, что так долго прожила без мамы. Но легче от этого не стало.

А вот и новая жизнь, готова я к ней или нет. Я должна была лишь ждать, пока затянутся раны. А время только давило на них, я словно задыхалась.

Полчаса в воздухе, и мир стал иностранным. На борту почти все были японцами. Или учителями английского, что посещали родину. Несколько ребят переобулось в тапочки.

- Чаю не желаете?

Я подняла взгляд. Стюардесса возвышалась надо мной, сжимая одной рукой чайник зеленого чая, а другой пластиковые стаканы.

- Нет, спасибо, - сказала я. Она кивнула, а потом на японском обратилась к следующему ряду. Блондин, сидевший через два ряда от меня, ответил ей на японском, и от меня не укрылось, что на английском она обратилась только ко мне. Я должна говорить на японском. Казалось, что голова не способна с этим справиться, вокруг было слишком много японцев. Не помогли уроки со списками названий фруктов, овощей или животных. Я ничего так и не выучила.

- Я обречена, - пробормотала я, обхватив голову руками.

Я переключала фильмы, потом каналы. И попала на японскую программу, где гости составляли из нескольких слов новые слова. Наверное, это было весело, они смеялись, все хлопали. Я смотрела на яркие кандзи внизу экрана. Я могла узнать отдельные, но не прочитать их вместе. Казалось, что я собираю пазл, от которого есть лишь несколько кусочков.

Я выключила телевизор и перевела взгляд на окно. Дыхание застряло в горле, земли не было видно, солнце мерцало на поверхности океана. Моя жизнь тоже ускользнула.

Прости, мам. Но я тебя покинула.

Глупо, наверное, но я не могла ничего с этим поделать. Я закрыла глаза, чтобы сдержать слезы.

Лететь предстояло четырнадцать часов. Некоторое время я дремала, постоянно ударяясь головой об окно. Потом смотрела на руки и пыталась понять, кем я была и кем стану. Какая жизнь меня ждет?

Оставалось лететь пару часов, а самолет резко дернулся. Я схватилась за подлокотники и выглянула в окно. Никто не тревожился. Еще один рывок, мое сердце упало в пятки. Такие ощущения я не любила.

Стюардесса заметила мою реакцию и поспешила ко мне.

- Всего лишь турбулентность, мисс, - улыбнулась она. – Не о чем беспокоиться.

Я кивнула, но цеплялась за сидение так, что побелели костяшки пальцев. Что-то не так.

Разве капитан не должен был предупредить? Разве не должны были попросить пристегнуть ремни? Но экипаж самолета перешептывался с тревогой на лицах. Самолет снова тряхнуло. В этот раз зажегся знак, чтобы мы пристегнули ремни.

Что-то в сердце сжималось, словно в нем скользил электрический угорь, тепло разлилось по венам, словно кровь стала огнем. Сначала было неудобно, вены пылали, но жжение становилось невыносимым, я могла вот-вот рассыпаться пеплом.