Тень Отца - [47]

— Не знаю, правильно ли ты поступаешь, что идешь в Вифлеем, — сказал Клеопа, — да еще берешь с собой Мириам. Я не хотел бы тебя осуждать, но мне это представляется легкомыслием…

Держа руку на спине осла, Иосиф ответил:

— Я знаю, что ты желаешь нам добра. Признаюсь тебе откровенно: я иду с тревогой… Однако мы с Мириам обсудили этот вопрос. Она тоже считает, что будет правильным выполнить царский приказ. Кроме того, я старший в роду и должен быть записан в книгу. И мой Сын, когда Он родится… Он ведь должен быть наследником.

— Они оставили тебе что‑нибудь? — в голосе Клеопы слышалось сомнение.

— Отец оставил мне поле Давида. Это небольшой клочок земли.

— Только бы они не обидели тебя. Извини, что я так говорю, но люди твоего рода…

— Ты говоришь сгоряча. К тому же ни один род не свободен от порока…

— Но ты не останешься в Вифлееме?

— Сейчас нет. Раз они боятся… Но, думаю, спустя какое‑то время мы отправимся туда и поселимся там навсегда.

— Поступай, как считаешь нужным. Ты мудр, и благословение Всевышнего пребывает с тобой. Значит, скоро увидимся?

— Думаю, что да…

— Почему ты не взяла ни одной простыни для младенца? — Иосиф услышал, как спрашивала у Мириам жена Клеопы.

— Мы едем в семью Иосифа. Если возникнет надобность, то наверняка мне дадут что‑нибудь на пеленки. Я не хотела чрезмерно нагружать ослика. Иосиф взял с собой кое–какие инструменты; бедному животному придется и меня выдерживать…

Клеопа с женой проводили их до самой дороги. Затем Мириам села на осла, а Иосиф взял в руки поводья. Они еще раз обернулись и помахали на прощание. Им тоже помахали в ответ.

Когда они были уже за поворотом, Иосифу в сердце проникла тревога. Ему припомнилось его последнее путешествие: жара и тяготы пути, пустынные места, по которым шла дорога, переправа через реку, нападение разбойников… Воспоминания обо всем этом наполняли его тревогой в течение долгих дней и еще более долгих ночей, когда Мириам ходила к Елизавете. Все это снова было впереди — и сейчас он пустился в путь не один. Ранней весной по ночам наступал пронизывающий холод. Целыми днями шли проливные дожди, приносимые на крыльях веющего в эту пору порывистого ветра, называемого кадим. Мириам ни на что не жаловалась, но все указывало на то, что время родов уже близко. Быстро идти они не могли. Они должны были избегать ночлега под открытым небом. Иосиф знал, что придется сворачивать, чтобы искать убежища в ближайших селениях. Если ночью придет для Мириам время родить, рядом обязательно должна быть какая‑нибудь женщина.

Разбойников Иосиф опасался меньше. После царского указа все дороги были заполнены людьми. Выйдя на дорогу, которая, минуя Самарию, вела в Иудею, они оказались среди огромной толпы идущих людей. В Галилею и за ее пределы переселились многие иудеи. Теперь они возвращались в свои родные места. В путь отправились целые толпы людей. В дороге все возмущались Иродом, проклинали его. Но сразу становилось тихо, как только мимо проходил патруль из царских солдат. Чтобы не допустить волнений, Ирод распорядился охранять дороги. Солдаты ехали верхом на лошадях. Это были высокие светловолосые воины — германские, фракийские или греческие наемники, которые после службы в римских войсках переходили на службу к иудейскому царю. Когда они проезжали мимо, все опускали головы и шли молча. Как только солдаты исчезали, проклятья и ругательства раздавались с новой силой. Кричали: «Смерь Ироду! Смерть идумейцам! Смерть нечистым!» Эти выкрики распаляли людей. Впрочем, жители Галилеи были известны своей запальчивостью. Находясь среди язычников, они должны были скрывать свои чувства. Но здесь, на дороге, где шли одни только иудеи, потаенные чувства вспыхивали со всей силой.

Эта огромная, кричащая, постепенно растущая толпа под вечер заполняла какое‑нибудь встретившееся на пути селение. Сразу же занимались все свободные углы. Уже во время первого ночлега в маленьком селении возле Скифополиса Иосиф убедился, что дальнейшая дорога будет связана с большими трудностями. Когда они пришли в село, все дома уже были переполнены. Путники ни с кем не считались. Не было и речи, чтобы кто‑нибудь согласился уступить хотя бы часть занятого угла. Пришедшие первыми, отгоняли прибывших позднее. Тут и там слышались проклятия и ругань. Сила и деньги решали все. Беременность женщины ни для кого не имела значения. Мужчины уже были в нетрезвом состоянии и бросали в адрес Мириам непристойные слова.

А тем временем начинался дождь. С неба лились ледяные струи, ветер выл, земля превратилась в грязное болото. После долгих стараний Иосифу удалось уговорить одного из хозяев принять его с Мириам в заполненный до предела сарай. За это убежище хозяин потребовал заплатить ему немалую сумму денег. «Я вынужден взять с вас плату, — жаловался он, — ибо кто мне заплатит за весь тот урон, который я несу. Ты только посмотри, что они вытворяют: топчут, портят, уничтожают все вокруг. Берут без спроса все, что хотят. Они вынесли из моего погреба вино и все выпили. А теперь добрались до чулана с провизией. И попробуй им скажи, чтобы заплатили. Они смеются и говорят: «Пусть Ирод платит». Как им не позволишь — еще убьют… Так что я вынужден с вас взять, хотя и вижу, что ты порядочный человек».