Тень "Курска", или Правды не узнает никто - [27]

Второй рассказ принадлежал пенсионеру Евгению К,, который смотрел телевизор и видел, как одна из выпущенных с «Петра Великого» ракет ушла не за горизонт, а изменила траекторию и нырнула в воду.

— Активно работает, стерва! — похвалил Исламову Гусаков. — Не пропустит ни пионера, ни пенсионера, — и поставил в номер её материалы.

Ну, а потом к нам в редакцию зашел только что прибывший из Видяево капитан 1-го ранга Сергей Овчаренко, находившийся со 2 по 16 августа непосредственно на «Петре Великом», где он присутствовал при испытаниях нового супероружия — ракет-торпед нового поколения «Водопад», созданных на основе знаменитых ракет системы «Гранит», разработанных секретным НИИ в Химки.

— Я как моряк знаю: инструкция запрещает производить одновременно испытания оружия и учения, — начал он. — Однако командование Северным флотом, видимо, решило нарушить это правило и провести испытание нового оружия во время учений, и таким образом сэкономить… В том, что «Курск» подбили с «Петра Великого», я не сомневаюсь. В тот день, 12 августа, я был на этом крейсере. В десять была проведена первая серия выстрелов. Полчаса разработчики снимали показания приборов. Судя по их лицам, они остались довольны. Вторая серия состояла из трех пусковых ракет. Первые две ушли нормально. После взрыва третьей в море поднялся водяной грибок, похожий на ядерный. Я смотрю: они что-то засуетились. Один разработчик крикнул другому: «Михалыч! Срочно свяжись с землей. Надо узнать, что там!» Пока орал, прошло какое-то время. Вдруг — ещё один взрыв. Тут уж он сам в рубку рванул, стал с кем-то срочно связываться. А через полчаса — вводная: уходить из квадрата испытаний. Я сразу понял — тут что-то нечисто, не иначе, мы кого-то грохнули. Вначале подумал — иностранцев, они все время рядом с нами крутятся, теперь следы заметать будем. Но не успели и пяти миль пройти — новое распоряжение: «Всем кораблям в Баренцевом море! Пропала подводная лодка! С ней прервана связь!» Нам объявили, что мы идем её искать. Командир говорит: «Идем в квадрат испытаний». Да мы и сами уже все поняли. Тот разработчик, что связывался с землей, выругался: «Мать твою!» Лодку нашел «Петр Великий». Ее курс пролегал прямо на линии взрыва ракет-торпед. Я думаю, командир лодки сразу понял, что мы их обстреляли. Наверное, потому и на перископную глубину всплыл, чтобы связаться с командованием, сообщить о своем присутствии в квадрате испытаний…

На следующий день, запуская в свет параллельную версию происшествия в Баренцевом море, было наконец опубликовано и мое интервью о внутреннем взрыве, которое тоже вызвало целую бурю звонков в редакцию. Одни благодарили за попытки найти истину, другие гневно кричали в трубку о том, что, дескать, газета специально выдумала этого несуществующего ученого, чтобы раструбить на весь мир очередную лжесенсацию!

Однако сразу же после опубликования моего интервью, поддерживая эту нашу новую версию, в редакцию пришел крупный военно-морской эксперт, входивший в состав правительственной комиссии, занимавшейся расследованием аварии на «Курске» (и потому попросивший не называть до поры его фамилию), и тоже высказался в пользу внутреннего взрыва на лодке. В подтверждение этой гипотезы он привел следующие факты. Первый взрыв был зафиксирован на наших и иностранных кораблях именно в тот момент, когда подлодка должна была производить стрельбы торпедами, запустив так называемую «толстую» торпеду, которой уже более 20 лет (да к тому же перед самым выходом в море выяснилось, что надо срочно менять аккумуляторы в торпедном отсеке). Вызванные на борт АПЛ представители завода «Дагдизель» старший лейтенант Арнольд Борисов (военная приемка) и служащий Мамед Гаджиев (сотрудник КБ) должны были присмотреть за «старухой», которую по роду службы и работы знали назубок. Однако что-то с ней все-таки да случилось. Или она свалилась на палубу и от удара компоненты её двигательной системы взорвались, создав пожар, или не сработал торпедный аппарат, что опять-таки привело к взрыву, после которого вода хлынула в торпедные люки, а затем в аккумуляторную яму, после чего взрыв становится опять неизбежен.

Лодка «клюнула» носом и ринулась на 108-метровую глубину. 154-метровой громадине надо всего 2-2,5 минуты, чтобы удариться в скалистое дно. Именно через такое время раздался второй взрыв страшной силы, который, как рыбе топором голову, почти полностью отрубил торпедный отсек. Гигантская сила инерции привела к тому, что двигательные валы с кормы пошли вперед, разламывая и разрушая переборки отсеков, в которые с бешеной силой хлынула забортная вода. Таким образом на экипаж с разницей в 2-3 минуты обрушились два мощнейших удара с носа и с кормы. Так что, по-видимому, прав был главком ВМФ адмирал Куроедов, когда ещё вечером 14 августа с беспощадной откровенностью объявил, что «надежд на спасение мало» (в то время как вице-премьер Илья Клебанов ещё спустя два дня после этого убеждал нас «не делать вывод, что там произошло что-то ужасное», и что просто «из-за резкого уменьшения кислорода в воздухе люди могут оказаться не в том активном состоянии, в каком они находились в те часы, когда подавали сигналы»).