Сэр Джон рассеянно надел шляпу.
Ну… — протянул он, избегая смотреть на Гаррика.
Лорд Брэндон распахнул дверь. Он молчал. Лицо его выражало лишь презрение.
— Грязная крыса! — что-то в этом роде пробормотал Джулиан Арбор.
В темнеющую комнату вошёл констебль и направился к Гаррику. Нервы последнего были на пределе; он сполз на пол, и Бенколену показалось, что послышался стон. Француз заговорил мягко:
— Не следует никому из нас думать, что он дьявол. Мертон так считал, ведь он был способен принимать любой облик, как Сатана, появлявшийся на шабаше ведьм в образе козла (вот истинное значение его статуэтки)… Раньше мы — люди старой закалки — считали, что есть на свете вера, честь, преданность. Но мы больше в них не верим, сэр Джон. Мы увидели, какова жизнь и какова молодость. Это наша последняя иллюзия, подобно тому, как преображение было последней иллюзией Мертона… Мы больше не верим, сэр Джон…
В комнате совсем стемнело. Все вышли, кроме Мадлен Ландерворн. Она нагнулась над человеком, распростёртым на полу, и глаза её наполнились слезами.
— Билли, — повторяла она, — я не верю им. Я не верю им!
